Возжелай моего успеха, ибо видел я трон богов, и он был пуст.
Гёрлс, поясните за матриархат. Знаю, что его не было и там одни теории, но я решила, что у моих кентаврид матриархат, а это значит, что надо описывать его. Спросила в ПФ, а там все начали говорить, что детей бы воспитывали мужчины. И вот у меня вопрос: почему? Почему мужчины? Ещё вопрос к знатокессам: был бы в матриархате гендер? Он был бы другим, конечно, но каким? Мне предлагали постгендерное общество, но чета я сомневаюсь. Ну и вообще, как вы думаете, каким был бы матриархат?
4 глава4 глава Крики на улице разбудили семилетнюю Алву, спавшую на полу. Обычно она проводила ночь на большой кровати с родителями и братом, но за её плохое поведение днем мать постелила ей на полу. Алва подозревала, что переселили её вовсе не из-за плохого поведения, а из-за огромного живота беременной матери, который занимал почти половину кровати. Ставни на втором этаже решили не закрывать, потому что ночи последнюю неделю были жаркими. Девочка привстала и осмотрела освещенную луной комнату. Кто-то снова закричал на улице, и вдалеке послышался грохот. Алва, разволновавшись, уже подумала разбудить родителей, но тут постучались в дверь, громко и злобно, как показалось девочке. — Меррила! Прошу тебя! Меррила! — Приглушенный женский голос, казалось, доносился со всех сторон. Алва притворилась спящей и слушала, как встал с кровати её отец, как он спустился по скрипучей лестнице и открыл дверь. — Грегор! — Какая-то женщина плакала. — Грегор, где Меррила? Грегор! Прошу тебя… Умоляю! Помоги мне. Возьми её! Забери! Они убьют её! Они уже здесь… Проснувшись, Меррила шумно слезла с кровати, что-то недовольно бормоча, и спустилась на первый этаж. Прямо на пороге стояла испуганная и заплаканная женщина, на руках у которой был грудной ребенок. Меррила узнала в ней соседку, с которой часто ходила за грибами и ягодами. — Они? — спросил Грегор. — О ком ты? — Охотники! — воскликнула женщина. Меррилу будто на мгновение сковало. Грегор сочувственно посмотрел на ребёнка. — Они уже в городе… Прошу, заберите мою дочь. — Она магесса? — прошептал Грегор. — Нет, — женщина покачала головой, — то есть я не знаю. Я… это я магесса. — Вон! — вдруг закричала Меррила, указывая рукой на дверь. — Вон из моего дома, тварь! — Прошу тебя… Меррила оттолкнула мужа и приблизилась к женщине. — Уходи! — Она вытолкнула её из дома. — Убирайся прочь! — Нет! — кричала женщина. — Нет! Умоляю! — Она упала на колени перед стоящей на пороге Меррилой. Ребёнок заплакал. — Они убьют её, мою маленькую девочку! Мою дочь! Меррила, у тебя тоже есть дочь! Пойми меня! — Вон отсюда. Вдалеке послышались крики и цокот копыт. Меррила увидела стремительно приближающиеся фигуры с факелами в руках. Это были Охотники. — Они здесь. Они нашли нас. Всё будет хорошо, моя маленькая девочка. Они никогда тебя не получат, —Женщина дрожащими руками гладила свою дочь по голове, пытаясь успокоить. — Слышишь меня? Твоя мама тебя защитит. — Уходи отсюда! Ты хочешь, чтобы моя семья погибла вслед за твоей? — в страхе кричала Меррила. Но женщина не встала с земли, даже когда мужчины в красных плащах подъехали к дому. Она судорожно прижимала к себе дочь, смотря ей в лицо. — Заберите у неё ребёнка, — сказал один из Охотников. — А вас, — он обратился к Мерриле, — прошу зайти обратно в дом. Двое мужчин приблизились к женщине, и, когда один из них дотронулся до её плеча, она закричала. — Нет! — Магесса вскочила. — Она не должна платить за грехи матери! Убейте меня! Не трогайте её! Мужчины проигнорировали её крики. Один схватил магессу за предплечье, другой рывком выхватил ребёнка. Женщина зарыдала. Схвативший её Охотник уже приготовился надевать на неё браслеты, сдерживающие магию, но женщина вдруг неистово закричала и загорелась. Огонь заполыхал по всему её телу, сжигая волосы и одежду на ней. Меррила, испугавшись, чуть не упала на спину, но Грегор успел её поддержать сзади. Магесса пылающими руками схватилась за лицо Охотника, тот завопил от боли. Другой выхватил меч, но приближаться к магессе не стал. Женщина в безумии с криками побежала прямо на него и напоролась на выставленный меч. Жар от её тела заставил мужчину отпустить оружие и отойти. Огонь постепенно потух, и обугленное тело женщины упало на землю. — Дай ребёнка мне и посмотри, что с тем! — Мужчина вырвал ребёнка у другого Охотника и подошел к лошади, указывая на лежащее тело с обугленным лицом. — Он мертв, командир! — Ох… Погрузи тела на лошадь и дай мне мой меч! Нам должны платить по три мешочка золота за такую работу. Пока Охотники возились с телами, Грегор захлопнул дверь и начал успокаивать испуганную жену. Он повел Меррилу к лестнице, но обнаружил на ней дрожащую дочь. Алва не понимала, что происходит, и боялась, что мать снова отругает её. Но Грегор бережно взял дочь на руки и уложил на кровать рядом со спящим братом. Алва от испуга уже на утро забыла, что видела, а родители никогда больше не говорили о случившемся.
Эрл жил в небольшом двухэтажном, но хорошо обставленном доме. Ина, вертя в руках кружку с водой, сидела за столом и осматривала скучно выполненные картины на стене. Эрл выглядел плохо после вчерашней праздничной попойки. Он боялся, что Ина донесет до королевы и та быстро найдет другого претендента на пост эрла. — Какова вероятность того, что маг в Нандете? — взволнованно спросил мужчина, стараясь не затрагивать тему своего вчерашнего поведения. — Не уверена, что конкретно в городе. Может, в окрестностях, — невозмутимо ответила советница. — О! То есть вы не уверены? — недовольно воскликнул мужчина. — Вы собираетесь идти против королевской воли? — Советница посмотрела точно эрлу в глаза, но ему казалось, что она смотрит сквозь него. — Нет, ни в коем случае. Простите. Делайте, что хотите. — Вы должны известить народ, разослать гонцов в деревни… — Нет! — тут же возмутился эрл. — Поднимется паника, люди могут перерезать друг друга. Люди могут зарезать меня! Это слишком рискованно! Вы разве не можете всё сделать тихо? Ина вылила воду из кружки на пол, вставая со стула, и со всего размаха кинула её в стену за эрлом. Глиняная кружка разлетелась вдребезги. — Я разве сказала, что вы можете это сделать? Вы должны. Если только попробуете сказать что-то против ещё раз, я обвиню вас в измене короне, и ваша семья будет до конца своих дней гнить в темнице. Это в лучшем случае. В худшем я лично перережу глотку вашей неотесанной женушке, а вас, пьяницу и недоумка, скормлю свиньям. Вы меня поняли, эрл? Мужчина испуганно смотрел на Ину и прошептал: — Да. Понял.
Из-за прохладного ветра мерзли ноги. Лето закончилось, но ни Алва, ни Аннет, ни любой другой житель окраин ещё не надел сапоги. Почти все крестьяне ходили с перемотанными жесткой тканью ногами. Аннет жалась к сестре по пути к Нандету. Гонцы рано утром разнесли весть по всем домам о выступлении эрла, и Меррила, сама оставшись дома, отправила дочерей послушать. — Как ты думаешь, что он хочет нам сказать? — спросила Аннет. — Я уверена, там будет что-то о магах! — радостно воскликнула Алва. — Там не может быть ничего другого! Уж поверь мне. Аннет не разделяла её радость. Эрл так же, как и вчера, стоял на площади города. Он ждал, когда соберется больше народу, и боялся. Жители города и деревень спрашивали у него, что случилось. Эрл же просил проявить терпение. Вчерашняя сцена стояла всё там же, но её немного увеличили, позволив эрлу находиться ещё выше. Он надеялся, что с такой высоты его не успеет схватить и растерзать паникующая толпа. На площади яблоку негде было упасть. Аннет в надежде, что эрл будет громко говорить, предложила Алве постоять в сторонке. Но та хотела видеть его во время речи как можно ближе, поэтому схватила сестру за руку и упорно, расталкивая людей, пошла к сцене. Эрл как раз начал говорить. — Дорогие жители! — Мужчина старался говорить уверенно, но его руки дрожали от волнения. — У меня для вас есть новость! В нашем городе… — он замолчал и оглядел толпу. — Ох, я не могу… Я не могу… — резко зашептал эрл. Алва, крепко держа Аннет за руку, появилась перед сценой. Она увидела, как эрл отвернулся от толпы и задрожал, что-то лихорадочно шепча. Это заставило её насторожиться, а толпу заволноваться. — Жители! — На сцене неожиданно появилась Ина, и Алва вздрогнула. Люди зашептались. — Кто это?.. — Что у неё с глазами?.. — Она слепая? — Ей на вид лет десять… — Мое имя Ина, — она говорила громко, четко выговаривая каждое слово. — Я служу советницей при королеве и являюсь одной из приближенных её величества. Я здесь, чтобы обезопасить вас и ваш дом от страшных существ — магов! — Толпа зашевелилась и загудела. — Я, глава ордена Охотников, извещаю вас о пребывании мага в ваших землях. И щедро заплачу тому, кто расскажет мне хоть что-нибудь насчет него. Мы постараемся как можно быстрее найти мага и обезвредить его. Аннет прижалась к сестре, стараясь не смотреть на сцену. Алва же наоборот следила за каждым действием Ины. По глазам советницы нельзя было определить, на чем сосредоточен её взгляд, но Алве казалось, что та смотрит именно на неё. Ина сошла со сцены вместе с эрлом, путь через толпу им расчистили Охотники. Одни жители в панике ринулись домой, другие, обозленные, последовали за Иной. Кругом кричали о смерти и об ужасном правлении эрла, кто-то открыто оскорблял королеву. А Алва осталась стоять возле сцены, крепко сжимая руку сестры. — Нужно рассказать матери, — сказала она. Аннет кивнула, и сестры отправились домой. Взбудораженная Алва радостно рассказала Мерриле об услышанном и увиденном, но мать не разделила восторг дочери и даже обругала её за несерьезность. Аннет молча наблюдала за ними. — Алва, маги опасны… — Ты мне это уже какой раз говоришь! Я поняла, но то, что я была права… — Хватит! — прикрикнула женщина. — Ох, Алва, лучше сходи прогуляйся. Мне нужно кое-что обсудить с твоей сестрой. — С радостью! — раздраженно бросила Алва и рывком вышла из дома, хлопнув дверью. Улицы непривычно пустовали, а таверна, наоборот, кипела. Казалось, все жители устремились именно туда, чтобы обсудить новость и успокоить себя парой кружек эля. Но народ собрался там не за этим. В таверну Алву не пустила толпа, крикнув, что нужно соблюдать очередь. «Очередь за элем?» — удивилась девушка. Она хотела уже уйти, но тут из толпы появился Каллеб и схватил её за руку. — Алва! Маг! — задыхаясь, шепнул ей в ухо парень. Она удивленно посмотрела на его раскрасневшееся лицо и струи пота, стекавшие по лбу. Каллеб резко потянул подругу за руку, нагло расталкивая толпившихся людей. — Мы только за элем! — кричал он. Столики были пусты, кроме одного, к которому и текла очередь. Алва увидела двух Охотников по бокам от него и Ину, беззаботно покачивающуюся на стуле. «Каждый может задать всего один вопрос советнице, а за вторым ему надо выстаивать очередь снова», ― объяснил Каллеб. Испуганный хозяин таверны лично принес две кружки эля за столик Каллеба. По мужчине сразу было видно, что такое заседание в его заведении ему не по нутру. Алва бесстыдно пялилась на Ину и прислушивалась к вопросам жителей. Все они повторялись. Кто маг? Как его найти? Грозит ли всем опасность? Сколько Ина заплатит доносчику? Неужели всё это правда? Что у Ины с глазами? Советница отвечала сухо, не смотря на собеседника и отвлекаясь то на вино в кружке, то на собственные сапоги. Особо надоедливых жителей Охотники силой выгоняли из таверны. Каллеб что-то говорил Алве, но та не слушала. Всё её внимание было приковано к этой маленькой женщине, которая и пугала, и завораживала одновременно. Вдруг Ина прямо во время очередного вопроса повернулась в сторону Алвы. Они встретились глазами, и Алву пробрал озноб, но взгляд она не отвела. — Подойди, — сказала Ина. Алва, как завороженная, молча встала и подошла. Каллеб хотел её остановить, но, поймав грозные взгляды Охотников, не стал и уткнулся в мутный эль. — У тебя есть какой-то вопрос? — Ина отпила немного вина и посмотрела на возвышающуюся над ней Алву. — Насколько маги опасны? — неуверенно спросила Алва первое, что пришло ей в голову. Ина усмехнулась и отвела взгляд. — Они опаснее, чем ты думаешь, девочка. — Опаснее вас? Кто-то начал толкать Алву в спину, возмущаясь, что она прошла без очереди и задает уже второй вопрос. Охотники быстро отогнали их. — Ха! — Ина улыбнулась, но со стороны это было больше похоже на оскал. — Ты мне нравишься. Ты смелая. Но смелые обычно глупые, а глупые умирают быстро, — Алва шумно выдохнула. — Уходи. На ватных ногах девушка вернулась обратно к столику. Ей вдруг стало так страшно, что захотелось убежать домой. Каллеб это заметил и бережно сжал её руку. — Пойдем подышим свежим воздухом, — сказал он и вывел подругу на улицу.
Нандет и близлежащие к нему деревни обнимала двумя рукавами река — северным и южным. Северный рукав был более глубоким и быстрым, в отличие от южного, где в самом глубоком месте вода еле доставала до бедер. Единственный путь из Нандета к столице и другим городам пролегал через широкий каменный мост над северным рукавом. Алва сидела на траве недалеко от берега и наблюдала за бегающими по мосту детьми. Рядом сидел Каллеб, жующий какой-то стебель, и предательски молчал, когда Алве ужасно хотелось с ним поговорить. Она посмотрела на его профиль и удивилась, как из тощего мальчика с неестественно длинными руками и большой головой смог вырасти такой красавец. Даже неоднократно сломанный нос делал Каллеба милым в глазах девушек, которые знали, что мечтать о женитьбе с ним бессмысленно, и наслаждались лишь его присутствием в постели. Каллеб заработал репутацию легкомысленного сердцееда, которая вызвала негодование родителей и неприязнь со стороны знакомых парней. Он потерял всякую надежду на создание семьи и наличие друзей. Только Алва осталась рядом. — Я была права, — сказала девушка. — Понимаешь? — Она ткнула парня локтем в бок. — Нашла, чем гордиться, — Он выплюнул стебель. — Посмотрим, как ты запоешь, когда найдут чей-нибудь обугленный труп. Что вообще на тебя нашло? Спокойно подойти к самой главной из всех Охотников и умудрится там съязвить! Совсем страх потеряла? — Ты всегда был такой занозой в заднице или только сейчас? Она такая необычная, эта Ина. Видел её глаза? Как будто в безоблачное небо смотришь. Каллеб рассмеялся, а потом вдруг нахмурился и уставился в траву. ― Эй, ― насторожилась Алва, ― ты в порядке? — Обещай мне, Алва, что мы всегда будем рядом, что бы ни случилось, — сказал он, смотря подруге прямо в глаза. — Ты что, меня в жены вздумал взять? — улыбнулась Алва. — Дурак ты какой-то, Каллеб. Отстань со своими любовными обещаниями. — Я тебе сердце своё открываю, а ты! — Он толкнул Алву в плечо и рассмеялся. — Взять в жены такую, как ты, было бы очень глупо даже для меня. — То же самое могу сказать о тебе! — Девушка резко вскочила с земли и дала Каллебу подзатыльник. — Попробуй догони меня, разнеженный петух! — С твоими бедрами ты скорее покатишься, как бочка, нежели побежишь! — рассмеялся Каллеб и устремился за убегающей к городу Алвой. Очередь к таверне порядком уменьшилась, а улицы наполнились гуляющими жителями. Алва бежала через площадь, но Каллеб уже почти наступал ей на пятки. Признав поражение, девушка остановилась, и смеющийся парень чуть не повалил её на землю. — Алва! — Низкая девушка стояла рядом с овощным прилавком недалеко от Алвы. — Моя милая подруга! Я так давно тебя не видела. Алва только по одному голосу узнала, что это Нова, её близкая подруга. У Алвы было много хороших знакомых, но с Новой они провели всё детство вместе, и хоть сейчас они общаются меньше, Алва всё равно считает её своей подругой. Нова же старается ко всем относиться одинаково хорошо. Кажется, что она любит всех и не любит никого одновременно. — О, Каллеб, с каждым днем ты выглядишь всё лучше и лучше, — Нова стояла рядом с ними и неуклюже поправляла волочащийся по земле подол платья. Женщины вокруг давно возмущались, что можно было уже подшить длинную юбку, но Нова отнекивалась, что не создана для хозяйских дел. — О, Нова, замужество тебе пошло только на пользу, — ответил Каллеб. — За два года ни разу не испортила свою фигурку беременностью. — Спасибо, маленькая льстящая курочка, — девушка ткнула его в бок и обратилась к Алве: — Я совсем недавно видела твоих брата и сестру. Аннет выглядела крайне беспокойной. — Да? Ты случаем не знаешь, где они сейчас? — спросила Алва. — Хм, — Нова нахмурилась и осмотрела площадь, а потом резко вскрикнула, указав Алве за спину: — О! Вон же они! Алва, повернувшись, увидела Аннет и Доминника. — Алва! Забери уже свою сестру! — крикнул недовольный Доминник и подошел к старшей сестре. — Мне с ней ни эля выпить, ни с друзьями посидеть спокойно нельзя. Мать сказала, что в связи с каким-то магом Аннет не может выходить из дома одна. — Как это в связи с каким-то? — возмутилась Нова. — Кто-то видел этого мага? — спросил Доминник. — Нет! Значит и мага нет. Всё это дудки. — Какой у тебя глупый братец, Алва. Парень махнул на них рукой и направился к друзьям. Аннет беспокойно жалась к Алве и дергала её за рукав рубашки. — Что случилось? — спросила Алва. — Мама сказала… — прошептала Аннет и взволнованно оглянулась по сторонам. — Она… решила подыскать мне жениха. — Что? — крикнула Алва. Каллеб вздрогнул от крика и неуверенно сказал: — Ну, наверное, можно тебя поздравить. Да? Можно же?.. — О, Аннет! — воскликнула Нова и резким движением прижалась к девочке. — Нам нужно срочно выпить за это! — Ты совсем спятила? — спросила Алва. — Ей даже четырнадцати нет, а ты её споить удумала. — Не хочу напоминать, во сколько ты выпила свою первую кружку эля… — сказал Каллеб. — Вот именно, Алва! Ты-то не познала всего счастья замужества, а Аннет придется. И, поверь мне, она, будучи замужем, будет выпивать эля больше, чем ты за всю свою жизнь, — Нова бережно гладила обескураженную Аннет по голове. — Только эль и другие мужчины помогут тебе выжить замужем, деточка. — Хватит, Нова, ты только больше её расстроишь, — Алва притянула к себе сестру. — Аннет не обязательно поить, если что, — влез Каллеб. — А вот меня — обязательно. Так что пошли, — он взял под руку Нову и направился к таверне. — Мама сказала, что смотрины будут через неделю, — сказала Аннет, обнимая Алву. — Я ещё поговорю с ней, не бойся. Таверна уже возобновила работу. Большая часть столиков пустовала, а прислуга вяло протирала столы и разносила выпивку и еду, изображая усердную работу. Когда Алва зашла внутрь, Каллеб с Новой уже допили первую кружку эля и беседовали. Сестры сели рядом с ними, и Алва подозвала прислугу, чтобы заказать свой любимый тыквенный пирог. Музыканты в углу вяло и скучно бренчали на инструментах. Алве из-за этих звуков хотелось уснуть и умереть одновременно. — Есть серебряный? — Она наклонилась к Каллебу. — Не, у меня только медяки и только на эль, — отмахнулся парень. — У меня есть! — встрепенулась Нова и начала шарить по карманам жилета. Алва с восхищением посмотрела на её новое платье с темной цветочной вышивкой по краям и на чуть поблекший жилет с брошью на груди. Нова всегда ходила в ярких платьях, которые не каждая девушка могла себе позволить даже на праздники, несколько раз в год она меняла вышивку на одежде и летом ходила в светлой обуви с жестким каблуком, который весело стучал по деревянному полу, когда Нова танцевала. Все знали, что она, будучи сиротой, вышла замуж за полоумного сына старейшины деревни, где живет Алва, только из-за денег и дома. Она этого не скрывала и не стыдилась. Как и не стыдилась того, что ночи проводит в чужой постели с чужими мужчинами. Большая монета весело блеснула, упав перед Алвой на стол стороной с криво изображенной короной. Девушка взяла её и подошла к музыкантам. — Что-нибудь повеселее, пожалуйста, — сказала Алва, протягивая одному монету. Ритм начал нарастать, и кто-то из музыкантов запел. — Вот теперь можно и потанцевать! — весело сказала Нова и залпом выпила оставшуюся половину кружки. Она вышла в центр зала и закружилась в танце. Каллеб весело подбадривал её, смеясь и хлопая в ладоши. Резкие и неловкие движения пьяной Новы, быстрый темп музыки, кружка эля и духота в таверне уносили Алву куда-то далеко. Юбка на кружащейся подруге размылась в светлое пятно, а ком медленно подходил к горлу. Алва посмотрела на смеющегося Каллеба и ужаснулась. Его лицо исказилось от хохота, а глаза почернели. Алве казалось, что его рот начал расширяться до размеров комнаты и поглощать её. Аннет взяла сестру за руку. Алва вздрогнула, и всё вернулось на свои места. — Ты в порядке? — спросила Аннет. Алва кивнула. Прислуга с недовольным лицом принесла пирог. Каллеб сразу потянулся к нему, но Алва грозно посмотрела на парня, и тот потерял всякий интерес к пирогу. — Алва, ну что ты сидишь и не танцуешь со мной? — спросила Нова и села за стол. — Нужен ещё эль! — Сейчас я доем и обязательно пущусь в пляс, — ответила жующая Алва. — Народ что-то попёр, — сказал Каллеб и кивнул в сторону пришедших людей. Алва оглянулась и заметила, что почти все столики заняты. Мимо них проходили знакомые мужчины и здоровались с Новой, то хватая её за руку, то поглаживая по плечу. Некоторые наклонялись к её уху и что-то шептали, заставляя Нову притворно хихикать. Алве было неприятно от похотливых взглядов мужчин, а Нове будто бы было всё равно на порочащий её шепот окружающих за спиной. Каллеб, заметив знакомых девушек, пошел танцевать и утянул за собой грустную Аннет с позволения Алвы. Она, посмотрев на младшую сестру, никак не могла понять, почему они такие разные. Ей казалось, что они поменялись местами: это Аннет надо бы совершать безумные поступки и быть безрассудной, а Алве — думать хоть о чем-нибудь. — Она так молода, — грустно сказала Нова. — Где наши четырнадцать лет, а? — Так говоришь, будто тебе под пятьдесят и помирать пора, — отшутилась Алва. — Ну, знаешь ли, осталось всего ничего, а я даже на мир не посмотрела! Тухну в этом городе вместе с вами. А, может, у меня душа птицы, и мне нельзя сидеть на месте, ― девушка вскочила и начала танцевать, отбивая ритм каблуками. ― Ну же, Алва, попляши уже со своей любимой подругой! Алва рассмеялась, схватила Нову за руку и потянула в самый центр комнаты, расталкивая посетителей. Они, полупьяные и счастливые, танцевали, пели и смеялись, нисколько не стесняясь. Алва посмотрела на свою сестру, которую бережно крутил в танце Каллеб, на Нову, чье лицо некрасиво раскраснелось от эля, танцев и духоты, а светлые волосы слиплись от пота, и ей вдруг захотелось прожить оставшуюся половину жизни именно так и именно с этими людьми. Домой они шли уже поздним вечером. Большая часть жителей заперла двери и ставни в своем доме и наслаждалась сном после длинного дня. На ясном ночном небе показывались первые звезды, когда Нова, держась за трезвую Аннет, распевала песни, а Каллеб рассказывал Алве о своем желании уехать в столицу. ― Собрался покорять столичные таверны? ― спросила Алва. ― Нет, я хочу наконец-то заняться чем-нибудь, ― серьезно ответил Каллеб. ― Найти работу, стать каким-нибудь ремесленником или торговцем, например. ― Жизнь крестьянина тебя не устраивает? ― Чтобы им быть, надо хотя бы семью большую иметь. Мы уже с тобой вряд ли на собственных свадьбах побываем… ― Но-но-но! ― встряла Нова. ― Алва ― прекрасная девушка в самом своем расцвете, она с легкостью найдет себе какого-нибудь мужчинку. А вот ты, Каллеб, уже староват, это да, поэтому ты должен взять меня с собой в столицу! ― А как же твой муженек? ― спросил Каллеб. ― Ой, ну вот давай не будем о плохом! ― Нова толкнула парня в плечо и со смехом выбежала перед ними. ― Кстати! ― Но тут же резко остановилась. ― Про жениха! У нас же тут к Аннет скоро свататься парни приедут! ― Один вообще-то… ― робко ответила девочка. ― Неважно! Важно то, что все юные девицы должны узнать о своем будущем муженьке заранее! ― сказала Нова и обняла Аннет за плечи. ― Заранее? Как это? ― удивилась Аннет. ― Погадать надо! ― Погадать? ― Нова обожает это дело. Но гадают обычно за две недели до праздника… ― сказала Алва. ― Это совсем неважно! ― весело воскликнула Нова, подбегая к сестрам. ― Опыт показывает, что место гадания намного важнее времени. ― И где мы будем гадать?.. ― Возле южной реки, конечно! Там всегда самые точные предсказания. ― Мама говорила, что там волки в лесу, ― неуверенно сказала Аннет. ― Глупости это всё, ― ответила Алва. ― Волков там уже лет сорок не видели. ― Не опасно ли, а? ― встрял Каллеб. ― Маг же в Нандете. ― О, Каллеб, когда это ты стал таким мухомором? ― возмутилась Нова. ― Я как бы переживаю. ― Ну, пусть он пойдет с нами на всякий случай… ― сказала Алва. ― Нет-нет-нет! Ни в коем случае! Никаких мужчин на гадании! С Новой никто не стал спорить. Каллеб пожелал им удачи и направился домой, а девушки ― к реке. По пути они заглянули домой к Нове, чтобы взять зеркальце ― неотъемлемую часть гадания. ― Опять нечистых духов вызывать вздумала? ― проворчал староста, свекор Новы. ― Когда это я их вызывала, батенька? Не было такого! ― Не шуми, девка, спят все. А вы две, ― мужчина обратился к Алве с Аннет, ― отцу своему передайте, что зайду завтра. Вот есть люди, жалующиеся на боли во всех частях тела, когда у них ничего не болит. Староста действовал наоборот, у него всё болело, но ни на что он не жаловался. Алва посмотрела в его мутные голубые глаза, и ей показалось, что там собраны все страдания людей. Первая его жена умерла при родах и оставила ему полоумного сына, а вторая так и не смогла забеременеть. Потом в их семье появилась Нова, которая редко ночевала дома, часто просила деньги, но всегда улыбалась и с радостью выполняла мелкие поручения. Жизнь стала светлее из-за этой белокурой девицы. Луна сейчас единственная освещала путь девушек к реке. Алва уже несколько раз, когда наступала на колючие ветки, жалела о том, что Нова переубедила её брать факел. Деревня Алвы стояла недалеко от южного рукава, но между ними были огромные кусты малины, крыжовника и боярышника. Нова безуспешно пыталась отыскать тропинку. ― Пойдем напрямик, ― заключила она. ― И ты выколешь себе глаза какой-нибудь незаметной веткой, да, ― ответила Алва. ― Тогда помоги мне! Тропинка оказалась совсем в другой стороне, и на неё случайно наткнулась Аннет. ― А теперь раздевайся! ― весело сказала Нова Аннет, когда они подошли к воде. ― Что? ― удивилась девочка. ― Ты что, не знаешь, что гадать нужно абсолютно голой? В общем, раздевайся и ступай на середину реки, держа зеркало в левой руке, ― Нова передала зеркальце и направилась к ягодным кустам. ― Я пока поем. Алва помогла сестре снять платье. И девочка, крепко сжимая в левой руке зеркальце, пошла к середине реки. ― Ну как? Холодно? ― спросила Алва. ― Немного. ― Ты должна погрузиться в воду по грудь, ― сказала Нова. ― Но тут чуть ли не по колено! ― Значит садись! Аннет вздохнула и села на дно. Вода уже успела остыть, и Аннет было крайне некомфортно. Слева от неё виднелся темный лес, а справа стояли Нова с Алвой. Она еле могла разглядеть их силуэты в темноте. ― Опусти в воду левую руку, а пальцем правой руки крути по воде прямо над зеркалом и скажи три раза шепотом: «Река-речка, дай на жениха посмотреть». Потом возьми правой рукой зеркало и внимательно смотри. ― Но я даже своей руки не вижу в воде! ― Просто смотри! Девочка молча начала выполнять указания, а Нова опять пошла к кустам. ― Как думаешь, что это? ― спросила она, показывая Алве красную ягоду. ― Боярышник, наверное. Нова понюхала ягоду и сунула в рот, но через мгновение выплюнула, корчась. ― Да, боярышник. Аннет уже прошептала слова и теперь внимательно смотрела в темноту воды. Алва, волнуясь, громко спросила: ― Видишь что-нибудь? ― Тс! Не отвлекай её! Вот ты сейчас нарушишь весь процесс и придется начинать заново, ― возмутилась Нова. ― Кто здесь? ― послышался грубый мужской голос в кустах. Алва с Новой вздрогнули и оглянулись. ― Нас убьют, ― испуганно прошептала Нова, схватившись за руку подруги. ― А ты кто? ― громко спросила Алва. Она видела силуэты троих человек, уверенно двигающихся прямо к ним. Нова со всей силой сжимала руку Алвы и старалась спрятаться за её спиной. К ним подошли трое парней, но в темноте трудно было сказать, знакомых или нет. ― Кто это у нас тут? ― сказал самый высокий. ― Неужто Алва из дома Линтар и её подружка-шлюшка? Алва напряглась, услышав, как он назвал Нову. Она оглянулась на реку, чтобы посмотреть на Аннет, но не обнаружила её там и начинала паниковать. ― Что-то мне незнаком твой голос, ― сказала она, пытаясь сохранить уверенность в голосе. ― Что вы забыли здесь ночью? ― спросил другой мужчина. Алва смогла разглядеть бороду на его лице. ― Одежду стираем. ― А мы вот искупаться решили, ― смеясь, сказал высокий и начал раздеваться. ― Не хотите присоединиться? Алва поморщилась и поблагодарила Великую Шестерку за темные ночи. Нова за её спиной тряслась от ужаса. ― Нет, спасибо. ― Может, Нова захочет? ― К ним подошел третий парень. ― Ей нравятся приятные мужчины, ― сказал он и потянулся к Нове. ― Только тронь её, и я тебе руку сломаю, ― прошипела Алва, загораживая собой подругу. ― Ладно-ладно, красавица. Мужчины отошли от них к реке и принялись раздеваться. Алва схватила одежду Аннет и, держа Нову за руку, пошла по берегу реки, высматривая Аннет на другом. ― Алва! ― послышалось из кустов. ― Я здесь. ― Ох, Аннет! ― Алва побежала к сестре, которую еле разглядела в кустах крыжовника. ― Я так напугалась. Они обнялись, и Алва помогла сестре одеться. Нова всё это время молчала и испуганно оглядывалась по сторонам. ― Всё могло кончиться хуже, ― полушепотом сказала она, когда девушки уже шли по деревне. ― Да, ― ответила Алва и обняла подругу. ― Пойдем проводим тебя. Всё хорошо. ― Надо было всё-таки Каллеба с собой взять. Сестры проводили Нову и пошли домой. Аннет надеялась, что родители уже уснули и не заметили их отсутствия, а Алва переживала за Нову. Она не знала, как к ней относятся другие жители, а тут незнакомый парень показал ей. ― Так что ты увидела в зеркале? ― спросила она у Аннет. ― Ничего, ― солгала девочка.
5 глава5 глава Алва была неугомонным ребёнком. Деревенские женщины повидали множество детей, но эта девочка всегда удивляла и возмущала их. После очередной игры с Каллебом, после которой Алва осталась с разбитыми локтями и коленками, она пошла в церковь, чтобы проведать Нову. Сейчас подруги уже не могут точно вспомнить, сколько им было тогда лет, но разговор с преподобной матерью, которая ещё тогда была послушницей и звалась Розой, они запомнили хорошо. Девушка очищала куриную тушку от перьев, а Нова, которой было противно даже смотреть на это, сидела рядом и перебирала ягоду. Алва с трудом открыла дверь и вбежала внутрь с криками: ― Нова! Нова! Мы видели белку! Мерриле не нравилось, что её старшая дочь таскается с сироткой, когда кругом было полно приличных девочек. Она частенько говорила об этом Алве, но та только отмахивалась рукой и искренне не понимала, как наличие семьи влияет на дружбу. ― Большая белка была? ― заинтересовано спросила Нова. ― Вы поймали её? ― Нет, конечно! ― возмущенно воскликнула Алва. ― Она слишком быстрая. ― Алва, нельзя обижать животных, ― сказала Роза. ― И людей тоже. Девочка слышала эти слова по несколько раз на дню, поэтому просто промолчала и села рядом с Новой. Возле неё стояли три корзинки: с собранной клубникой, с перебранной клубникой, с листиками от неё. Руки подруги были розовыми и липкими, но Алва всё равно взяла её за руку и прошептала прямо в ухо: ― Он спрашивал у меня про тебя. Нова ответила хихиканьем и снова принялась перебирать ягоду. Алва не интересовалась мальчиками, но всем говорила, что, конечно же, интересуется. Это было проще, чем объяснять другим, что они кажутся ей глупыми и некрасивыми. К Каллебу она относилась так же, как к Нове, ― с нежными дружескими чувствами. А вот Нова каждый день влюблялась в кого-то нового. Сегодня это был соседский мальчик-ровесник, завтра это будет городской парень на десять лет старше, но её любовь никогда не уходила дальше разговоров и хихиканья с Алвой. ― О чем шепчетесь? ― спросила Роза, улыбаясь. ― Да так... О всяком, ― ответила ей беззубой улыбкой Нова. ― Хотите, расскажу вам о Великой Шестёрке? Девочкам нравилось слушать истории о Великой Шестёрке, но любимые моменты у них были разные: Алве нравились истории о приключениях и боях, а Нова предпочитала любовные похождения, воображая повзрослевшую себя на месте любимых дам. ― Вы ещё ни разу не слышали эту историю, я уверена, ― сказала Роза и посмотрела на заинтересованных подруг. ― История о королевской семье... ― Девочки ахнули. При упоминании королевской семьи они почувствовали восхищение и благоговение. ― О короле и королеве? ― тихо спросила Нова. ― Да, и о предыдущих королях, и королевах, и их детях. Вы знаете, что старшего из Великой Шестёрки звали Дурмат. Он был первым королем нашей страны, и от него идёт весь королевский род до сих пор. Его женой была смелая Целеста, белокурая красавица, умная и добрая. Она была замечательной королевой и замечательной военачальницей. ― Она вела войска? ― Да, Алва, она и сама хорошо владела мечом, а в стрельбе из лука никто не мог с ней сравниться. Король и влюбился в неё, потому что она была отважной и сильной... Роза рассказывала о королевской семье так, будто видела всё своими глазами. Девочки знали, что всё это можно прочитать в книгах, но читать они не умели, да и слушать было намного интереснее. Они узнали, что Целеста родила пятерых детей, двое из которых погибли в бою. Вскоре на престол сел её старший сын, а потом его старший ребенок, и так каждый раз после смерти короля и королевы начинал править их старший сын или старшая дочь. ― Ещё до вашего рождения на престол села наша королева Джанет. Она вышла замуж за одного влиятельного дворянина и родила троих детей. ― Она хорошая? ― спросила Алва. ― Конечно! Все наши короли и королевы хорошие, Алва. Никогда не смей в этом сомневаться, ― возмутилась Роза. Через год королева Джанет приняла закон об истреблении магов.
Свадьба Новы, которую устраивали два года назад, была пышной и шумной, ведь девушка выходила за сына старейшины, самого влиятельного и богатого человека в деревне. Людей было так много, что Алве казалось, будто там собрались не только все жители деревень и Нандета, но и других близких городов. Она посмотрела на мужа подруги, болезненного и худого парня, уставившегося перед собой и никак не реагирующего на происходящее. Говорили, что он даже нужду справить самостоятельно не в силах. Нова знала, что ни одна уважающая себя девушка ни за что не выйдет за такого замуж, но ей было уже девятнадцать, и она всю жизнь прожила в церкви. Она видела в замужестве свободу. Алва всю ночь напролет, пока длилась свадьба, танцевала с невестой и, не переставая, пила эль. Она радовалась за подругу и в то же время боялась, что та совсем о ней забудет. Отчасти так и произошло: Нова первый год старалась общаться только с замужними девушками, редко выходила из дома. Позже она, осмелев, уже позволяла себе напиваться в таверне и спать с другими мужчинами. Как раз в один из таких вечеров она пришла в таверну, чтобы отдохнуть, и увидела там Алву, с которой последнее время только здоровалась. Девушки переглянулись, но не заговорили. ― Вы что, даже не здороваетесь? ― спросил Каллеб, сидевший рядом с Алвой. ― Видимо, не здороваемся, ― раздраженно ответила девушка и уставилась в мутный эль. Нове почему-то стало очень грустно, когда она увидела бывшую подругу, и она хотела уже уйти, как к ней пристал один из постояльцев. Девушка плохо запоминала лица и имена парней, с которыми спала, да ей это и не было нужно. Он дышал на неё перегаром и пытался залезть под юбку на глазах у всех. ― Нет, я сегодня не в настроении. Отвали, ― тихо отвечала она ему. ― Ну что ты, забыла, как я хорош? Не отнекивайся, Нова, я заплачу за комнату наверху. ― Я сказала, нет! Никуда я с тобой не пойду! ― крикнула Нова и попыталась оттолкнуть парня, но тот ещё сильнее полез к ней. Алва не смогла спокойно смотреть на это и сразу же подлетела к ним, как только услышала крик подруги. Она схватила парня за плечи и откинула на рядом стоящий стол. Парень не смог удержаться за него и рухнул на пол. Посетители зашевелились. ― Ты оглох, парень? Не знаешь, что значит нет? ― спросила Алва. К ней подбежал веселый Каллеб, чуявший приближение драки. Парня подняли с пола, и он, пыхтя, размахнулся на Каллеба, но тот отступил, и парень невольно сделал шаг вперед, ударив Алву точно по лицу. Каллеб от такой наглости набросился на обидчика под одобряющие звуки толпы. Алва же попятилась назад в руки Новы и, смеясь, выплюнула кровь на пол. Нова с ужасом посмотрела на подругу, на кровь текущую из её носа и вдруг заплакала, прижимаясь к груди Алвы. С того дня они вновь разговаривала каждый день, ходили вместе в таверну и просто гуляли вдвоем по окрестностям, как будто не было между ними годовой разлуки. Они сидели возле реки и ели приготовленные Меррилой пирожки. Аннет носилась сзади них, распевая какую-то песню, услышанную от матери, и никто не мог подумать, что через неделю эта девочка выходит замуж. Алва не смогла переубедить мать, но уже придумала план, как отвадить парня от сестры. Нова даже согласилась помочь ей в этом. После того дня, как они устроили гадание для Аннет, Каллеб как будто отдалился от них, и только Нова это заметила. ― Вы поссорились с Каллебом? ― спросила она у Алвы. ― Нет, ― ответила та. ― Он просто вдруг нашел себе занятие. Сказал мне, что уедет в столицу! Я посмеялась, а он обиделся и ушел. ― И ты говоришь, что вы не поссорились? ― удивилась Нова. ― С ним частенько такое бывает. Надо просто подождать. В городе уже стало спокойно. Казалось, что о маге все забыли, даже Алва. Каждый занимался своим делом и готовился к зиме. Аннет села на траву рядом с ними. Алва посмотрела на её красное лицо и поняла, насколько её сестра выросла. Она уже не та маленькая неуклюжая девочка, которая еле успевала за взрослыми друзьями старшей сестры. Алва ещё раз посмотрела на Аннет, и у неё вдруг появилась идея. Сёстры проводили Нову до дома и направились к южному рукаву реки, где проводили гадание. Аннет всю дорогу спрашивала, куда они идут, но Алва не говорила, а просто тащила сестру за собой. Возле реки они вдруг свернули направо и пошли вдоль неё. Алва по пути срывала разные ягоды и ловко закидывала их себе в рот. Аннет же пристально смотрела на безмятежную гладь воды, но ни на шаг не отставала от сестры. Они дошли до густого елового леса, совсем такого же, как на другом берегу реки. Казалось, что они раньше были одним целым, но река-злодейка разделила их пополам. ― Зачем ты привела меня сюда? ― устало спросила Аннет. ― Ты водишь! ― воскликнула Алва и легонько коснулась ладонью сестринского плеча. Со смехом она вбежала в лес, оставив обескураженную Аннет в одиночестве. Но девочка, недолго постояв, устремилась за старшей сестрой. Алва бежала прямо иногда виляя между деревьями. Она вела сестру напрямик через лес, за которым находилась другая деревня. Вела так же, как они раньше бегали в детстве, догоняя друг друга. Их детство было игрой. Аннет плохо бегала, но Алва всегда ей поддавалась, а потом бежала за ней по чужим полям, подгоняемая криками разъяренных хозяев. Коса медных волос младшей сестры выделялась среди светлых колосьев пшеницы. Шум ветра среди елей, их детские крики и смех смешались в один прекрасный звук, который до сих пор был для Алвы олицетворением счастливого детства. Их игры прекратились, когда Аннет исполнилось девять. Алва заметила, что сестра начала всё чаще отказываться от игр, сидеть дома, помогать матери и меньше смеяться. Тогда их любимыми делами стали мытье и ночные разговоры. Алва помогала наливать воду в большую деревянную бадью и мыть длинные волосы сестры. Подол платья Аннет цеплялся за траву и мелкие кусты, но девочка всё равно бежала до тех пор, пока среди деревьев не мелькнул силуэт. Она подумала, что это Алва, и бросилась к нему, но вскоре он мелькнул в другой стороне, и Аннет сразу поняла, что это не её сестра. Со всех сторон вдруг зазвучал знакомый шепот, а руки девочки затряслись. Она закричала. Услышав крик, Алва понеслась со всех ног назад, выкрикивая имя сестры, но никак не могла её найти. Ей казалось, что она бегает среди деревьев целую вечность. Она думала, что скажет матери, почему она вернулась домой без Аннет, почему она вообще потащила её в этот проклятый лес. Но в какой-то момент она заметила среди темных стволов скрючившуюся фигуру Аннет в светлом платье. Девочка вжалась спиной в дерево и закрыла лицо руками. Алва, ничего не спрашивая, обняла её, опустившись на колени. ― Всё хорошо. Я с тобой. Я всегда буду с тобой. Она вывела сестру из леса и отвела домой. Аннет с того дня была сама не своя: чаще молчала, меньше смеялась, всё больше думала о чем-то в одиночестве. Алва корила себя за то, что отвела её туда и окончательно испортила их отношения, но в какой-то момент Аннет взяла её за руку за завтраком и сказала, что всё хорошо. Это было как раз за день до её смотрин. Вся семья сидела за столом в тот же день и ужинала. Меррила разговаривала без умолку, расписывая своей младшей дочери её будущего жениха. Аннет кивала и охала в нужных местах. ― Я всё ещё против этого, если вам интересно, ― сказала Алва, когда её мать замолчала. ― Нам неинтересно. Твоя сестра должна выйти замуж за достойного человека, а не сидеть в девках, как ты, ― ответила Меррила. ― Твоя мама права, Алва. Нужно пристроить Аннет поскорее, потому что тебя уже никто не возьмет, ― вмешался отец. ― Пристроить... Взять... Она что, корова? Мешок с мукой? Почему никто не спрашивает, чего хочет Аннет? ― Я готова выйти замуж, Алва. ― Ох, а ты почему молчишь, болван? ― Алва толкнула жующего брата. ― Твою сестру хотят кому-то отдать, скажи им что-нибудь! ― Я-то тут причем? Она сама хочет, как видишь! ― Где она сказала, что хочет? Она просто сказала, что готова! ― Это не значит, что она против. ― Она просто боится сказать, что она против! ― Я вообще-то здесь, ― тихо сказала Аннет. ― Замолкните оба! ― воскликнула Меррила. ― Мы с вашим отцом всё решили. Я поговорила с Аннет. Завтра приедет Монти со своей семьей, и мы все вместе договоримся, когда проведем свадьбу. ― Монти? ― спросила Алва. ― Что за собачье имя! ― Хватит! Утром Меррила громко раздавала указания своему мужу и сыну насчет готовки. Алва проснулась позже всех и ещё долго сидела на кровати, боясь спускаться вниз, но мать вдруг воскликнула, будто узнав, что её старшая дочь уже не спит: ― Алва! Помоги Аннет помыть её волосы и завяжи ей косу! На улице было прохладно, но не настолько, чтобы греть воду дома. Алва нашла сестру сидящей на траве недалеко от огня. Девочка что-то рисовала палкой по земле. Мимо них по дороге соседка тащила под мышкой поросёнка. Сестры поздоровались. Алва попыталась увидеть на лице сестры недовольство или волнение, но Аннет выглядела, как обычно. ― Ты уже смирилась с тем, что твоего будущего мужа будут звать Монти? ― весело спросила Алва и села рядом. ― Да, я буду звать его Монтик. ― О, Шестёрка, это ужасно, ― рассмеялась девушка. ― Ты точно этого хочешь? Я могу что-нибудь сделать, и он просто уедет. ― Мама этого не переживет. Алва, не беспокойся. У меня, конечно, нет выбора, но где-то внутри мне кажется, что я этого хочу. ― Ты же будешь писать нам письма? ― Алва, ты не умеешь читать... ― Я научусь специально для этого! Ну, или буду просить маму. ― Алва обняла сестру. ― Всё будет хорошо, Аннет. Я буду с тобой, что бы ни случилось. ― Я знаю. Вода в котле забурлила, и Алва понесла его домой. Она смешала в бадье теплую воду и села дожидаться Аннет. За дверью Меррила готовила платье для дочери, недовольно ворча, а Доминник возмущался тем, что из-за подготовки сидит дома. Девушка уже и забыла про мага в городе и сейчас думала только о своей сестре. "Сегодня важный день для неё, ― думала Алва. ― Надеюсь, этот Монти будет умен под стать ей и будет не слишком взрослым. Надеюсь, он ей понравится и полюбит её в дальнейшем. О, Великая Шестёрка, даруй моей сестре счастливый брак и долгую-долгую жизнь". Аннет сидела в бадье, а Алва медленно и аккуратно расчесывала мокрые волосы сестры. Темными прядями они падали на тощую спину девочки, прикрывая выпирающие позвонки. Алва умело заплела косу, и в комнату ворвалась Меррила. ― Приходил гонец и сказал, что всем срочно нужно быть на городской площади, ― недовольно сказала она. Аннет вылезла из бадьи и сказала сестре, что придет позже, как оденется. Алва кивнула и вместе с семьей направилась к Нандету. Меррила по пути умудрилась переговорить со всеми соседками, рассказать о сегодняшних смотринах и поделиться новыми слухами. Алва шла рядом с отцом и слушала истории о его молодости, которые уже слышала бесконечное количество раз. ― И когда твоя мама упала в реку, я прыгнул с моста за ней и донес её на руках до дома, а она тогда между прочим была беременна твоим братом... К площади лениво стекались люди. Алва подошла к прилавку с фруктами и купила два яблока. Она встала подальше от площади, что дождаться Аннет, которой всё не было. ― Алва! ― крикнула Нова и помахала подруге издалека. Она стояла рядом со своим мужем, а потом быстро что-то сказала ему и устремилась к Алве. ― Здравствуй, Нова, ― сказала Алва и протянула яблоко подруге. ― Будешь? ― О, нет, спасибо. Всё равно скоро обед. Кстати, смотрины у Аннет сегодня же, если мне не изменяет память? ― Да, сегодня. Приходи вечером доедать еду, которая останется после торжества. И Каллеба захвати, если встретишь, а то я его в толпе не нашла. ― Обязательно приду. Вы с ним до сих пор не разговариваете? ― Нет, ― Алва покачала головой. ― Он слишком занят своими новыми делами, о которых даже ничего не рассказывает! Кстати, попробуй догадаться, как зовут будущего жениха Аннет, ― весело добавила она. ― Хм. ― Нова серьезно задумалась. ― Фредерик? Джонни? Мэтью? Пол? Ральф?.. ― Монти! ― О, что за собачье имя... ― ответила Нова и скорчилась. ― Вот и я так же отреагировала. Толпа на площади затихла, и послышался голос эрла. ― По-моему там что-то начинается. Ты идешь? ― спросила Нова. ― Я Аннет жду, она должна скоро подойти. ― Да подойдет, не волнуйся. Пойдем, а то так пропустим всё самое интересное! ― Девушка схватила Алву за руку и потянула к эрлу через толпу. Он стоял всё на той же сцене и был на удивление радостен. Рядом с ним стояла Ина и, держа руки за спиной, грозно оглядывала жителей. За ней стояло два широкоплечих Охотника. ― Наконец-то в Нандет заглянули хорошие новости! ― прокричал эрл. ― Дорогая советница королевы, с которой вы все уже знакомы, Ина, глава ордена Охотников, готова сообщить вам одну важнейшую новость, которую мы все так долго ждали... ― Завязывай уже, ― буркнула Ина. ― Да-да, конечно. Прошу. ― Дорогие жители Нандета и ближайших к нему деревень, я рада сообщить вам, что опасность миновала, и я со своими умелыми Охотниками нашла и поймала мага! Алва зачарованно смотрела на Ину, Нова дергала её за руку и что-то яростно шептала. Все кругом толкали друг друга, переглядывались и переговаривались. ― Дайте пройти пленнице! Все оглянулись и расступились перед идущими. Какая-то женщина закричала от ужаса, кто-то быстро ушел с площади. Поднялся гул. ― Алва, ― прошептала Нова и дернула подругу за руку. ― Посмотри. Алва повернула голову и увидела Каллеба, который тащил за предплечье Аннет. Вода капала с косы её мокрых волос, оставляя темные пятна на красном платье. Сёстры встретились глазами, и у Алвы вдруг закружилась голова. ― Прости, ― одними губами прошептала Аннет. Алва схватилась за плечо Новы, которая что-то говорила подруге. Все люди рядом с Алвой отошли на несколько шагов. ― Прошу подойти членов дома Линтар, чтобы отречься от своей магессы-родственницы. ― Голос Ины вдруг раздался со всех сторон. Алва увидела, как её сестра смиренно шла к Ине. ― Нет! ― крикнула Алва и бросилась к Каллебу. Она схватила Аннет за плечи и попыталась вырвать её из рук парня. ― Предатель! Отдай мне мою сестру! Как ты мог! ― Алва не могла поверить, что это её голос. Будто кто-то вместо неё кричал на Каллеба. Один из Охотников повалил Алву ударом в лицо. Кровь застелила ей глаза и потекла по лицу на землю. Алва смутно краем глаза увидела рыдающую мать и снова вскочила на ноги, протирая лицо рукавом. ― Ты сказал мне, что никто не пострадает! ― воскликнула Аннет и вырвалась из рук Каллеба. Из рук полились струи огня. Каллеб в ужасе отпрянул. Толпа начала разбегаться в разные стороны с криками. ― Схватить магессу немедленно! ― воскликнула Ина и обнажила меч. Один из Охотников схватил Аннет сзади. Алва с разбега толкнула его, и они втроем свалились на землю. Аннет вырвалась и отползла от сестры. ― Алва, прошу тебя, не надо сопротивляться! ― сказала она. ― Я надену браслеты, но пусть они не трогают мою сестру! Алва хотела встать, но Ина приставила к её горлу меч и сказала: ― Не мешайся, девочка, и отрекись от своей сестры, если хочешь и дальше жить. ― Никогда, ― не мешкая ответила девушка. ― Алва! Подумай! ― воскликнула рыдающая Меррила. ― Алва, ты нужна мне живой. Отрекись, как сделали все мы. ― Что вы сделали? ― закричала Алва. ― Ты отреклась от Аннет? Она твоя дочь! Ты не можешь просто от неё отказаться! Я никогда так не поступлю с ней. ― Заберите их! Заберите их обеих! ― выкрикнула Меррила и зарыдала пуще прежнего. ― Послушай маму, Алва, или я проткну тебе горло. Алва посмотрела на измученную Аннет, которую держали Охотники, и сказала: ― Никогда. Ина ухмыльнулась и покрепче сжала рукоять меча, готовясь нанести удар. ― Ещё хоть шевельнешься, и моя стрела войдет тебе точно между глаз. ― Будто из неоткуда рядом оказалась высокая рыжая девушка. ― Угрожаешь советнице королевы, эльфийка? Я тут делаю свою работу, а ты иди, куда шла. ― Кто дал тебе права вершить суд над невинными? Её нужно доставить в столицу и судить так, как подобает. Или ты хочешь, чтобы о твоих зверствах узнала Владычица Церкви? ― сказала Ливандра и подошла вплотную к Ине. ― Убери меч в ножны и уезжай. ― Я сама расскажу ей о так называемых зверствах и о твоем неподчинении, эльфийка, ― ответила Ина, злобно смотря на неё, и убрала меч от Алвы. ― Магессу в телегу и поехали! ― Нет! ― воскликнула Алва и резко поднялась на ноги. В глазах потемнело. Она пошатнулась и схватилась за руку Ливандры. ― Алва, всё будет хорошо, ― сказала эльфийка. ― Всё будет хорошо. Алва смотрела, как её сестру силой затолкнули в телегу и увезли. Смотрела, как толпа вновь собиралась, чтобы поглазеть на магессу. Смотрела, как её мать, рыдая, собирала вещи Аннет и бросала в костер на улице. Смотрела, но не верила.
Они сидели на берегу южной реки. Нова бережно протирала от крови лицо Алвы. Рядом стояла Ливандра и кидала камушки в воду, не решаясь нарушить молчание. ― Я не понимаю, ― прошептала Алва. ― Она не сказала мне. Она ничего мне не сказала... ― Она боялась, ― ответила Ливандра. ― Она думала, что я расскажу кому-нибудь? Но я бы никому не сказала! Мы бы уехали. Мы бы уехали, побери меня Шестёрка, и никогда не вернулись! Нова обняла Алву и положила голову ей на плечо. Она не знала, что сказать ей, потому что сама не верила в происходящее. ― Я должна что-то сделать. Я не могу просто сидеть на месте. Она моя сестра. Я обещала ей, что всегда буду рядом. ― Что-то нельзя изменить, Алва, ― сказала Ливандра. ― Кто ты вообще такая, чтобы мне такое говорить? ― грубо ответила Алва, вставай с земли. ― Я спасла тебе жизнь, если ты забыла... ― Эльфийка грозно посмотрела девушке точно в глаза. ― Я об этом не просила. ― Алва, она может нам помочь, ― тихо сказала Нова. ― Мне не нужна её помощь. Я сама справлюсь, ― сказала она и пошла через кусты к дороге. Нова побежала за ней. Алва точно знала, что у неё есть план, но пока не знала какой. Она перебирала сотни возможных вариантов и не могла выбрать подходящий. ― Алва, ― она услышала до боли знакомый голос прямо перед собой. Каллеб переграждал ей путь. ― Ты, ― прошипела девушка. ― Я тебе всё объясню! ― воскликнул парень и потянул к ней руку. Девушка отпрянула. ― Нет. Мне не нужны твои объяснения. Ты убил мою сестру! Ты убил её, понимаешь? Ты завязал на ней петлю! ― Алва кричала и рыдала одновременно. ― Она магесса. Разве ты не понимаешь?.. ― Нет! Она моя сестра! Каллеб что-то хотел ей ответить, но она снова закричала: ― Не подходи ко мне! Больше никогда не подходи! Я желаю тебе сдохнуть в канаве! Тебе, Ине и проклятой королеве! ― Алва, ― тихо сказала Нова и дотронулась до её плеча сзади. Алва яростно скинула её руку. ― Хочешь убить меня? ― спросил Каллеб. ― Давай! Я весь твой! ― Он раскинул руки и подошел к Алве. Девушка отвернулась в сторону и вытерла слезы рукавом, а затем с размаху ударила его по лицу. Каллеб опешил и схватился за нос. Это был не свойственный для Алвы удар. Он чувствовал, как она зла, поэтому отступил, но запнулся и упал на дорогу. Алва, не думая, прижала его к земле. Она посмотрела ещё раз ему в глаза и снова ударила. А потом ещё. И ещё. Каллеб даже не сопротивлялся. Она била его, пока кожа не слезла с костяшек пальцев, пока рука не ослабла настолько, что девушка даже не смогла поднять её. Алва слезла с него и села рядом, смотря на свои окровавленные руки. Нова всё это время стояла позади и хотела подбежать к парню, но, увидев его лицо, на котором не было ни одного живого места, испугалась и передумала. Алва посмотрела на то, как Каллеб попытался встать, как он осторожно потрогал лицо и как он сплюнул кровь, и заплакала, уткнувшись в свои руки.
Возжелай моего успеха, ибо видел я трон богов, и он был пуст.
Лето 2016Лето 2016 Суад «Сожженная заживо» 5/10 советую Полную рецензию можно прочитать в паблике. В принципе прочитать стоит всем, чтобы хоть немного ознакомиться с практикой убийств чести, да и вообще, так сказать, с культурой тех народов.
Амели Нотомб «Страх и трепет» 8/10 советую Амели приезжает в Японию на год поработать. Лёгкая и короткая книга, в которой при этом есть интересные сведения о суровой жизни японских женщин, о стеклянном потолке в Японии. Показаны отношения двух женщин (главной героини Амели и её начальницы Мори Фубуки). Они могут показаться мизогинным и соперническими, но с другой стороны они очень милые. Чего только стоят восхищения главной героини перед своей начальницей.
Яна Вагнер «Вонгозеро» 3/10 не советую Очень-очень плохая книга. Самый яркий образец "Как не надо писать постапокалиптику". У нас есть современная Россия, смертельный грипп, компания спасающихся людишек, главная героиня (которая ненавидеть всех, кроме своего мужа и сына) и огромные в 12 строк запутанные предложения. Героиня — это вообще отдельная тема, про неё можно целый пост накатать. Она восхищается своим мужем, который называет её "малыш" ВСЕГДА, как будто забыл её имя (и это притом что ей за тридцать). Она признает, что все её некогда любимые люди ушли на второй план, а первый занял её прекрасный муж. Ей приходится путешествовать с бывшей женой мужа, которую она, конечно же, ненавидит, ведь иначе не может быть. Кстати, эта бывшая жена потом говорит главной героини, почему муж её бросил (спойлерпотому что у них не было секса, да, ну вы понимаете, СЕКСА У НИХ НЕ БЫЛО И ОН ЕЁ БРОСИЛ, а потом он с гг решил заняться сексом на каком-то матрасе. СЕКСОМ ВО ВРЕМЯ АПОКАЛИПСИСА, когда перед этим произошло столько дерьма, которое они никак не обсудили). В итоге перед нами 500 страниц внутренней мизогинии, "мужчина — главный", выставления женщин тупыми и слабыми.
Возжелай моего успеха, ибо видел я трон богов, и он был пуст.
Теперь, когда мне почти каждый день в предложку кидают стихи, рассказы, отрывки романов и даже целые романы, я могу начать жаловаться на работу! Я стараюсь быть максимально объективной при чтении и во время "критикования", но иногда попадаются тексты такие мизогинные, что хочется рвать и метать. То пролайф, то виктимблейминг, то женщины за мущщинку готовы поубивать друг друга. В одном романе, который я до сих пор читаю, все женщины плохие, а мужчины — заечки. И вот у меня вопрос: авторка вообще читала название паблика? Там же первое слово ФЕМИНИСТКИ.
Возжелай моего успеха, ибо видел я трон богов, и он был пуст.
Давно мечтала создать паблик, который был бы не только для меня, но и приносил бы пользу другим. Решила, что все паблики по интересующим меня темам уже созданы, а потом вдруг подали отличную идею для паблика с критикой, и я решилась. Так что приглашаю! vk.com/femcriticism
Бонусом там иногда будут статьи от знаменитых писательниц, статьи моего сочинения и разные заметки о русском языке.
Возжелай моего успеха, ибо видел я трон богов, и он был пуст.
Последнее время (ну с тех пор, как у меня перестало всё получатся) мне не нравится то, что я делаю. Я люблю факультет, на котором учусь, я люблю преподавательниц, но я чувствую, что это не то, что мне надо. Да, у нас была орфография (которую я завалила), которая была очень нужной и сделала из меня почти грамотного человека. Был анализ прозаического произведения. В общем, чисто практические курсы мне нравятся. Я чувствую, что это то, что мне нужно, а вот всякие лекции — это не моё. Мне нравится литературоведение, вообще литература, но её мало! В этом семестре упор был на (ОЧЕНЬ ОБЪЁМНУЮ И НУДНУЮ И С КУЧЕЙ ТЕРМИНОВ) лингвистику, и я всё завалила. Пока я пыталась разобраться с ней, я забросила чтение произведений и теперь за два дня до зачётной недели пытаюсь всё наверстать. Какой все-таки неудачный семестр.
Возжелай моего успеха, ибо видел я трон богов, и он был пуст.
Вчера досмотрела третий сезон "Сотни" и решила, что надо всё-таки написать об этом.
Вообще оценивать каждый сезон по отдельности будет как-то неправильно, потому что там нет какой-то отдельной сюжетной линии. Да, там разные конфликты, но всё равно один вытекает из другого, так что я решила не делить на сезоны своё мнение, тем более что я уже забыла че там было. В целом сериал мне очень-очень-очень понравился. Были, конечно, недовольства и замечания, но их по пальцам одной руки сосчитать можно. Всё начинается с сотни подростков-преступников, которых решили отправить на Землю спустя 97 лет после бомбежки атомными бомбами. И они там пытаются выжить. Дальше пойдут СПОЙЛЕРЫСПОЙЛЕРЫСПОЙЛЕРЫСПОЙЛЕРЫ: первое замечание в том, что они почти не показали флору и фауну! Да там бегал двуглавый олень, и лошади там плохо выглядели, но всё равно можно было хоть немного разнообразить окружающий мир радиационными штучками. Не знаю, как действует радиация на растения, но там было довольно зелёно. Нам показывают главных героев, которые, кстати, хорошо прописаны и с первого сезона нам показаны их главные черты характера, их принципы, которым они придерживаются до конца. И они развиваются! Кто-то из мудака становится неплохим парнем, кто-то наоборот (и умирает чаще всего). Есть заранее хорошие ребята, которые и умирает хорошими. А есть, например, до сих пор не определившийся кто он и что ему делать. Главную героиню зовут Кларк Гриффин. И она такая типичная лидерка за всех горой, всех любит, всех пытается спасти. И самое интересное — это то, в какие ситуации она попадает и какие выборы ей приходится делать. Но тут появляется ещё один минус: герои МАЛО разговаривают. Там иногда происходят такие события, после которых просто грех не надавать по лицу какому-нибудь герою, даже если вы друзьяшки. Там, конечно, была героиня, которая хоть как-то злилась и орала, но она была одна. Обычно герои либо тихонько разговаривали, либо молча дулись друг на друга. Тот же минус Кларк в её вечной спокойности. Был только ОДИН момент, когда она по-настоящему злилась. Мне понравились отношения между героями. Они ссорятся, мирятся, объясняются, выясняют отношения и тд и тп. В общем Кларк приходится делать разные штуки и тут нет правильного и неправильного, хотя повествование всё равно показывает нам, как было бы лучше. В сериале много пыток, смертей, морально тяжелых выборов. И эти выборы ТАК ДОЛГО ДЛЯТСЯ. Мне приходилось даже перематывать, потому что невозможно было ждать. Есть, конечно, и любовные линии. Есть хорошо прописанные, есть не очень. Есть вообще очень мутная линия с Октавией и Линкольном, которая вообще по-моему основывалась на стокгольмском синдроме. Вообще там почти минимум гетеронормативности. Сама Кларк бисексуалка и где-то на фоне есть геи. Минимум объективации (все дамы бегают в ботинках, никак не выделяют свою грудь и тд и тп), ноль сексизма. Много как и женских, так и мужских персонажей. Женские даже более влиятельны, чем мужские.
Ещё более страшные спойлерыКонфликты, как я уже говорила, во всех сезонах разные. В первом: Сотня/Земляне. Довольно правдоподобно, потому что земляне тут живут и не тужат, а тут прилетают какие-то ребятки с неба и решают здесь жить. Тут, кстати, и появляется мутный пейринг Линкольн/Октавия, который мне не очень нравится. Соль в том, что он спасает её и оставляет у себя в пещере на цепи. Она выбирается, он её уже похищает якобы спасти и опять садит на цепь, а она в него влюбляется, потому что он её спас. Понятно, что нужен был мост между сотней и землянами, но это можно было сделать более интересным способом. Кларк, как истинная дипломатка, пытается всё решить без кровопролития, но земляне так не умеют, и много кто погибает в первом сезоне. Во втором сезоне: Сотня/Горцы. Оказывается, что земляне не одни здесь живут! Есть ребятки в горе Везер, которые не умеют жить с радиацией и чтобы не сдохнуть от облучения очищают свою кровь кровью землян. Естественно земляне не выживают. Ещё эти горцы придумали наркотик и сделали из землян жнецов-каннибалов, но это так, на фоне. Сотня попадает в эту гору, и горцы, мечтая жить на земле и не облучаться, хотят выкачать костный мозг из сотни, потому что у тех более сильный иммунитет к радиации. Некоторые из сотни гибнут, но Кларк всех спасает, убив нахер горцев. Всё бы ничего, но были хорошие горцы, были невинные дети, которых Кларк хладнокровно убила. И сбежала, кстати. В третьем: Сотня/Эли. Вот тут пошло что-то непонятное. Оказывается, на Земле была не атомная война, а какой-то ИИ решил почистить Землю от людей и активировать бомбы всех стран. ИИ зовут Эли и у неё есть Город Света и куча чипов, которыми она порабощает народ. Тут конфликт более глобальный, потому что Эли смогла завоевать всех землян. Но Кларк опять всех спасает! Аве Кларк!
Записала сериал в список любимых. Он, конечно, не идеален, но посмотреть стоит.
Возжелай моего успеха, ибо видел я трон богов, и он был пуст.
Подписалась на разных феминисток, чьи посты показались более-менее адекватны, и пошли посты про неадекватность радфем. И я задумалась, почему же такой хейт к радфему. Не, понятно, что со стороны они могут видеть только "мизандрию", "ущемление мущщин" и, не знаю, истеричность что ли, агрессию, может. Сразу вспоминаю себя, как я с бодипозитива перешла к поп-феминизму, а потом наткнулась на статью типа "розовые картиночки, танцующая Бейонсе — это не феминизм, борьба — это феминизм" и примкнула к радфем. И мне это казалось правильным. До сих пор кажется в принципе. Да, я не совсем согласна, но если присмотреться, то все течения феминизма (не совсем отбитые) говорят об одном и том же только через какую-то свою призму. Раньше я как-то то горела от других течений и их высказываний, то выступала против срачей. Теперь не знаю, что делать.
Возжелай моего успеха, ибо видел я трон богов, и он был пуст.
Не люблю критику, потому что она выбивает меня из колеи. Сидишь пишешь себе для себя, получаешь хорошие отзывы, а потом тебе говорят: "Текст сухой, на конспект похоже", и думаешь "да, такой сухой текст, зачем вообще пишу, больше не буду писать". Детский сад, боже мой Теперь сижу и думаю, как же мне мой "конспект" превратить во что-то художественное.
Возжелай моего успеха, ибо видел я трон богов, и он был пуст.
Вчера ходила на вечер памяти Зиновьева. В филологических кругах он фигура довольно знаменитая: былички собирал в Чите, песни разные и тд. Фольклорист в общем. Учился на нашем факультете, даже преподавал вроде, вот нас и отправили туда вместо трех пар. Ничего интересного за два с половиной часа я для себя не вынесла, зато там было много развлекательных моментов. В самом начале ансамбль из двух женщин пел нам песни, собранные Зиновьевым, и я поняла, как мне нравится такое завывательное пение без всяких музыкальных инструментов. Правда потом они взяли балалайку, но всё равно было замечательно. И полезла я сегодня вконтактик, чтобы поискать записи такого пения, и их там почти НЕТ, а если и есть, то качество просто отвратительное. Все какие-то перепевки на современный лад под современные музыкальные инструменты.
Возжелай моего успеха, ибо видел я трон богов, и он был пуст.
Что-то у меня в черновиках накопилось немного записей, который неплохо бы выложить, но почему-то я этого не делаю.
Недавно вспоминала, на каких сайтах у меня раньше было блоги и что я там вообще писала. Помню свой предыдущий дневник на дайри, который был чисто для чтения интересных людей и слежения за фандомными битвами, и естественно я там ни с кем не общалась. Был ещё блог на тейсти, там я писала немного и тоже больше следила за людьми (там кстати впервые узнала про никсельпиксель). Вообще много бложиков у меня было, некоторые создавались непонятно для чего и сразу же забрасывались, потому что я не умею в большие мысли (и поэтому твиттор для меня пока что идеальное пространство).
Возжелай моего успеха, ибо видел я трон богов, и он был пуст.
Привет. Мне 18 лет, и я заболела ветрянкой.
Спасают только кровать, два литра апельсинового сока и песни Шакиры.
UPD: как избавиться от чувства собственной беспомощности во время болезни? Вот как болезнь, так я сразу начинаю плакать, грустить и винить себя во всем, потому что чувствую себя старой и зависимой от своего здоровья.
Возжелай моего успеха, ибо видел я трон богов, и он был пуст.
У кого-нибудь тут есть твиттор? А то на мой последнее время подписываются одни патриархальные женщины и пытаются мне потом доказать, что женщина сама виновата, а я делаю всё неправильно и думаю не так.
Возжелай моего успеха, ибо видел я трон богов, и он был пуст.
АЛВА
варнингэто типичное фэнтези с эльфами-гномами, магией, средневековьем и всё такое. могут присутствовать описания насилия, намеки на гетеро- и гомоотношения.
1 глава1 глава Поздним вечером в двери церкви постучали. Паладины, сидевшие за длинным дубовым столом в трапезной, разом оглянулись на неожиданный стук. Преподобная мать сидела рядом с ними и читала книгу, попивая из неказистой глиняной кружки вино. На ней было светлое платье без рукавов, украшенное по краям темной вышивкой, с белым передником, который носили только преподобные матери; на плечах лежал шерстяной платок. В каждом городе королевства есть хотя бы одна церковь, в которой всем управляет преподобная мать с послушницами и служанками. В церквях больших городов живут паладины — для охраны. — Мирсен, милый мой, сходи-ка и посмотри, кто там, — сказала преподобная мать, не отрываясь от чтения. Мирсен, сидевший во главе стола, прекратил усердно жевать кусок мяса и, абсолютно не скрывая своего недовольства, встал. Когда он подошел к двери, в неё вновь постучали. Командор открыл дверь, увидел темную фигуру, чье лицо скрывал капюшон от плаща, и невозмутимо вернулся к столу. Фигура переступила через порог и откинула капюшон. Рыжая эльфийка, улыбаясь, осмотрела паладинов и подмигнула Мирсену. — Надеюсь, я вам не помешала, — звонкий голос девушки нарушил спокойную обстановку в трапезной. Послышался грохот закрываемой двери. Эльфийка шумно села на скамью рядом с преподобной матерью, поправила тугую косу и вновь пробежала глазами по внимательно смотрящим на неё паладинам. Половину из них составляли недавно принявшие клятву новобранцы, но были и паладины со стажем, как Мирсен. Они держались более уверенно и не косились с опаской на гостью. — Вина? — спросила преподобная мать у эльфийки. — Мы всегда рады твоему визиту, Ливандра, пусть иногда и неожиданному. Ливандра в ответ отрицательно покачала головой и, наклонившись к уху женщины, прошептала: «У меня к вам серьёзный разговор». Новобранцы, сидевшие почти вплотную, смотрели на неё, разинув рты. Эльфов они никогда не видели, тем более так близко. Но, к сожалению, слухи описывают их более красочно, чем они есть. Люди присваивают этому народу волосы, в которых живут птицы, и оленьи ноги. Ливандра же была больше похожа на обычную человеческую девушку с большими заостренными ушами и ярко-синими глазами. Внешность девушки приковала к себе взгляды многих в трапезной, кроме Мирсена, тот так и продолжил есть после того, как сел. Его нисколько не удивляло ни присутствие этой женщины, ни её внешность, потому что видел он её не впервые. Она появлялась каждый раз внезапно, без предупреждения и часто не одна. Насколько командор знал, эльфийка доносила разного рода слухи до ушей столичной преподобной матери. Мирсен не ведал, доходят ли они потом до Владычицы Церкви. Впрочем, это его и не интересовало. Преподобная мать вместе с Ливандрой отлучилась в главный зал, и, как только захлопнулась дверь, паладины зашептались. Командор не обратил на это ни малейшего внимания. Новобранцы были в сильном потрясении от прихода эльфийки и делились впечатлениями, а паладины обсуждали её красоту и позволяли себе пошлые шутки. Все и забыли, что время позднее, а завтра рано утром новобранцы, к огромнейшему счастью Мирсена, уезжают в Крепость. У командора то ли от постоянного пребывания в погребе в обнимку с бочонком эля, то ли от шумных новобранцев болела голова. Преподобной матери он, разумеется, жаловался на последних. Тут дверь отворилась. Паладины и новобранцы резко замолчали и уткнулись в свои тарелки. Из главного зала выглянула Ливандра, которая внимательно посмотрела на командора и громко сказала: — Командор Мирсен, преподобная мать желает с вами поговорить, — и скрылась за дверью, не дожидаясь ответа. Мирсен с опаской уставился на дверь, а паладины — на него. Командор немного побаивался разговоров с преподобной матерью. Она хоть и относилась к нему с материнской любовью, но всё же была строгой и частенько ругала Мирсена или же давала разные поручения, которые командор выполнять никак не хотел. Через некоторое время он взял себя в руки, встал и вышел из трапезной. Трапезную нельзя было назвать маленькой комнатой, но по сравнению с главным залом она казалась крошечной. Мирсен редко сюда заглядывал: почти всё время или послушницы пели молитвы, или жители города приносили пожертвования, или преподобная мать долго стояла у северного окна и что-то с жаром шептала. В дневное время здесь всегда шумно и людно, а главные двери открыты нараспашку, сейчас же в главном зале непривычно тихо. Командор осмотрел белые и гладкие стены, которые в скором времени должны будут расписать прославленные художники королевства. Мирсен мимолетно взглянул на узкое и длинное окно в северной части зала с красочным витражом, изображавшим Творца. Такое окно в народе называли северным. В остальных окнах, расположенных горизонтально, были вставлены витражи с изображениями Великой Шестёрки. Волосы преподобной матери давно поседели, но она сама оставалась живой и подвижной, с блеском в глазах, присущим молодым девушкам. Она стояла рядом с Ливандрой посреди зала и смотрела прямо на командора, ожидая его приближения. Мирсен слегка замешкался, осматривая зал, но всё же подошел. — Мирсен, — начала преподобная мать, — Ливандра привезла важные вести, и у меня появилась идея. Она сделала паузу, пытаясь понять, заинтересовался ли командор, а потом резко продолжила: — Так как путь Ливандры лежит на другой конец королевства, а добраться туда нужно как можно скорее, то ей будет легче сократить путь через Крепость, куда отправляются завтра наши новобранцы, нежели ехать по тракту, — Мирсен кивнул, не до конца понимая, причем здесь он. — Я предлагаю отправить их сегодня. Командор недоуменно посмотрел сначала на преподобную мать, а потом на Ливандру. Они обе спокойно стояли и наблюдали за его реакцией. После недолгих раздумий мужчина принялся уговаривать преподобную мать отправить новобранцев прямо сейчас. Мысль о том, что он никогда больше не увидит этих надоедливых детей, приносила ему радость, но та быстро улетучилась, когда Мирсен услышал, что сопровождающим будет он сам. — Что? Я… Я поеду с ними? — Он указал рукой на дверь. — С этими… оборванцами? Но почему? — Так надо, мой мальчик, — улыбнулась преподобная мать. — Пойду предупрежу остальных. Ливандра усмехнулась в кулак, посмотрев на отчаявшегося командора, и последовала за женщиной обратно в трапезную. Мирсену оставалось лишь глубоко вздохнуть и придать своему лицу самое недовольное выражение, на какое он был способен. Воспоминания, связанные с Крепостью, у командора были не самые приятные. Он попал туда впервые в свои пятнадцать, когда его отец, сэр Патрис Сконд, эрл столицы и один из приближенных королевы, решил, что его единственный сын должен стать паладином. Крепость, кишащая в большей степени сиротами и нищими, которым некуда идти, приняла избалованного маленького дворянина недоброжелательно, а её жители нашли в нем объект издевок и насмехательств. Теперь же расстроенный командор сидел на своем прежнем месте во главе стола и старался никуда не смотреть. Трапезная была пуста. Новобранцы отправились в казармы после того, как преподобная мать всех оповестила. Эльфийка куда-то подевалась, словно её и не было. В трапезную вошла служанка. Кажется, ее звали Орсела. Увидев опечаленного Мирсена, она спросила: — Что с вами, командор? Он поднял голову и посмотрел на служанку измождённым взглядом. Юная Орсела уже давно жила и работала в церкви, убирая за новобранцами и помогая преподобной матери. Мирсен знал, что почти все служанки в церкви рано или поздно становятся послушницами, а там, если повезет, и преподобными матерями. Командор редко обращал на девушек в церкви свое внимание, в том числе и на Орселу, но сейчас, в такой трудный для него момент, он захотел упасть к ней в ноги, расплакаться и вытирать слезы подолом её платья. «Мирсен, чтоб тебя, ты же командор! Тебя должны уважать! А ты нюни развесил!» — подумал Мирсен и яростно запыхтел. — Командор, вам плохо? — спросила она. Он ничего не успел ей ответить, потому что в трапезную вошла Ливандра. Орсела, увидев её, сразу же принялась убирать со стола, абсолютно не замечая командора. — О, Мирсен, вот вы где, — воскликнула Ливандра и села на лавку рядом с Мирсеном. — Мы вас ищем. — Я тут с тех пор, как вышел из главного зала… — Ну, не суть, — перебила его эльфийка. — Новобранцы уже собрались, и все ждут только вас. — А я могу отказаться? — с надеждой в голосе спросил Мирсен. Ливандра ухмыльнулась и отрицательно покачала головой.
Возле церкви стояли три запряженные конями телеги, в которых уже сидели и перешептывались новобранцы. Извозчик одной из телег ругался с преподобной матерью: — Во имя Творца, ваше преподобие, не видно же ничего! — Он усиленно размахивал руками. — Почему нельзя подождать до утра? — Это слишком важно, чтобы ждать, — Женщина невозмутимо стояла, сложив руки на груди, и грозно смотрела на извозчика. Вскоре тому скрепя сердце пришлось сдаться. Мирсен стоял возле входа в церковь и, задрав голову, смотрел на усыпанное звездами небо. Позади него хлопнула дверь, но он не обратил на это внимание. Рядом с ним встала эльфийка. — Командор, — начала она, посмотрев на него. — Ох, — перебил её Мирсен. Мужчину раздражала она сама по себе и её неожиданные появления, после которых преподобная мать принимала странные решения не в пользу Мирсена. — Ну, чего тебе надо от меня? Ливандра даже не удивилась такому тону. — Ты слишком хмурый. Расслабься, — Она хлопнула его ладонью по металлическому наплечнику. — Ты знаешь, что я ненавижу Крепость. Преподобная мать знает, что я ненавижу Крепость. Да все это знают! Но кого это волнует? Эльфийка лишь покачала головой и молча ушла к преподобной матери, оставив Мирсена наедине с его раздражением. Он нахмурился, что-то пробубнил, но всё-таки пошел за ней.
Путь до Крепости занимал около трех часов непрерывной езды верхом мимо многочисленных крестьянских домов, на полуразвалившихся телегах же — вдвое больше. Мирсен проклинал это ужасное средство передвижения, от езды в котором затекали все конечности, проклинал новобранцев, болтающих без умолку, проклинал «эту остроухую» и преподобную мать, которая улыбалась и махала им вслед, когда они уезжали. Но именно Крепость была главной причиной его недовольства. Командор уже и не помнил, какая она снаружи, но её каменные толстые стены и темные коридоры ещё долго снились Мирсену, когда он уехал. Эльфийка, ехавшая верхом позади всех, вдруг громко спросила: — Кто-нибудь петь умеет? — И тут Мирсен понял, что всё до этого было не так уж и плохо. Почти все новобранцы затянули веселую песню про пьяницу, спасшего свою деревню от пожара. — Творец, забери меня обратно, — бубнил командор. — Командор, подпевайте! Новобранцы отгорланили ещё шесть или семь песен и стали замолкать, на радость Мирсена. Ливандра предупредила, что приедут они ближе к утру, и на всех там уже планируется завтрак. Это снова привело новобранцев в движение. Сам же командор привалился к плечу одной из новобранцев и, поддавшись убаюкивающему потряхиванию телеги, задремал. Снилось ему, как он участвует в битве бок о бок с великими воинами из легенд, как рубит своим мечом невиданных ему ранее созданий с бесконечным количеством рук. Кругом лязг оружия, крики воинов. Он чувствует, что победа уже в его руках, но вдруг чей-то до боли знакомый женский голос громким шепотом возле самого уха зовет его. Мирсен в растерянности оглядывается по сторонам, и в мгновение ока воины, следы битвы, невиданные твари рассыпаются в белую пыль, а он остается один посреди поля. «Мирсен!» — Его мать стоит в паре метров от него, молодая и красивая, какой он запомнил её, когда уходил в орден. И вот он вновь пятнадцатилетний плачущий мальчик, преданный всеми. Мирсен утирает слезы и видит своего отца, грозно стоящего рядом с матерью. Она улыбается и молчит. Он знает, что сейчас произойдет, потому что это всегда происходит. Его отец с абсолютно каменным лицом кладет руки на шею жены и со всей силой сжимает их. Мирсен слышит, как хрустит её шея. Он так часто видел во сне смерть матери, что и вовсе забыл, как всё было на самом деле. Сон и реальность смешались в его памяти настолько, что он иногда даже сомневался в достоверности этого события. Она неестественно громко хрипит и смотрит пустым взглядом на сына. Мальчик закрывает глаза, и командор просыпается.
2 глава2 глава Алва, как правило, серьезна в день Олинтры. Это единственный день в году, когда она по-настоящему серьезна. Обычно в этот праздник крестьяне убирают урожай, молодые юноши и девушки в храме связывают свои жизни узами брака, а в городе Нандет устраивают пиршество. Нынешний год не был исключением. Нандет — это небольшой город, стоящий далеко от столицы. Из-за этого преступности и грязи там мало, а жители не знают высоких налогов и плохих запахов на улицах. Близ города стоят три безымянные деревни со своими старейшинами. Алва живет в самой близкой к Нандету деревне, и её путь пешком от дома к площади города составляет чуть меньше часа. Семья Алвы по меркам деревни живет роскошно: двухэтажный дом и среднего размера поле полбы за ним. Её отец, Грегор, жил в бедной крестьянской семье, и к шестнадцати годам родители женили его по расчету на четырнадцатилетней Мерриле, чьи отец и мать успели воспитать до неё десятерых детей и уже были слишком стары, чтобы содержать своё хозяйство. Мать Меррилы скончалась спустя два месяца после свадьбы, а за ней через несколько недель ушел и её муж. Так как все братья и сестры Меррилы уже были при хозяйствах, двухэтажный дом с полем в безымянной деревне близ города Нандет достался ей и её молодому мужу. Грегор никогда не жаловался. Его слишком молодая жена была неразговорчива и не давала к себе прикасаться ещё целых три года, но была красива, стройна и хорошо готовила. В конце концов, они привыкли друг к другу, и в свои восемнадцать Меррила родила дочь. К такому событию собралось большое количество родственников с обеих сторон. Мать Грегора поглядела на новорожденную внучку и нарекла её Алвой. На сегодняшний момент Алве уже успел стукнуть двадцать один год. Она стояла на площади Нандета и смотрела на то, как жители готовятся к празднику. Все радовались и были приветливы друг с другом, потому что день Олинтры считался днем доброты и великодушия и по совместительству был окончанием лета. Обычно именно в этот день листва деревьев в окрестностях города начинала желтеть, а люди постепенно готовились к зиме. На площади проходу не было от многочисленных прилавков с урожаем и разными праздничными вкусностями. Стоял гул, а люди беспокойно метались по городу. Олинтра была одной из Великой Шестерки, детей Творца, ныне почитаемых как отдельных от него богов. При жизни она часто посещала Нандет, и после её исчезновения возвели храм, а день, когда он был построен, нарекли днем Олинтры. Одни жители верят в Творца, некоторые же отреклись от него и приняли веру в Великую Шестерку, некогда основавшую королевство, но многие привыкли считать их одним целым. Алва яростно не отстаивала истинность веры в Великую Шестерку, но всё же ко дню Олинтры относилась крайне серьезно. Для остальных жителей, особенно для почитателей Творца, это был ещё один день, когда можно было напиться в городской таверне. Таким любителем выпить был лучший друг Алвы — Каллеб. Его мать ещё с детства внушила ему всю праведность веры в Творца, поэтому Великую Шестерку он принижал, как мог. День Олинтры был, наверное, единственным днем, когда Алва и Каллеб старались не пересекаться, чтобы лишний раз не поссориться. Был почти полдень. Алва стояла в тени дома и высматривала знакомые лица среди бегающих людей. Краем глаза она заметила своего младшего брата с веселившимися друзьями, которые всячески приставали к девушкам. Её брат Доминник всегда оставался где-то в тени собственных друзей, не славился веселым нравом и успехом у девушек. Алву это более чем устраивало. — Дорогие жители! — Эрл стоял на недавно сооруженной сцене. Неожиданное начало праздника всполошило всех, в том числе и Алву. Той пришлось подойти поближе, чтобы хоть немного слышать эрла. Он старался говорить как можно громче, но было видно, что это дается ему нелегко: жители продолжали галдеть. На сцену вышла пышная женщина, эрлесса, и громко, не брезгуя грубыми словечками, приказала толпе замолчать. Толпа послушалась, а довольный эрл продолжил: — Хотелось бы поздравить вас всех с праздником и пригласить в нашу замечательную таверну, где вам подадут самый лучший эль в городе! — И единственный, — буркнул кто-то в толпе. Поднялся смех. — Наслаждайся тем, что есть, Маркус, — крикнул эрл, — а не то и вовсе ничего не получишь! — И толпа устремилась к единственной таверне в городе. Оставшиеся люди пошли к прилавкам взять на пробу предлагаемые там вкусности. Алва молча, сложив руки на груди, с неприязнью осматривала каждого человека. Её оскорбляло такое поведение в столь важный для неё праздник, и вроде бы она должна была уже привыкнуть за столько лет, но у неё никак не получалось. «Завтра всё встанет на круги своя», — думала Алва и мало-помалу успокаивалась. — Алва, душенька! Почему же ты такая грустная? — крикнула ей эрлесса. — Грусть у красивой девицы к ненастной погоде! — Алва усмехнулась, махнула женщине рукой и отправилась в церковь. Разговоры с преподобной матерью её всегда утешали. Преподобная мать, которую до посвящения звали Розой, помнила Алву с самого её рождения. Тогда она только поступила на службу в церковь и поддерживала дружбу с молодой Меррилой, недавно простившейся с незамужней жизнью. Именно Роза помогала ей в сложных ситуациях с Алвой и иногда даже нянчилась с девочкой. Меррила считала, что времяпрепровождение в церкви в компании послушниц и тогдашней преподобной матери пойдет дочери на пользу, но все случилось немного иначе. Алва росла до жути непослушной. Уже в свои пять лет она умудрялась доставить массу хлопот, подбрасывая дохлых птиц и живых змей послушницам в сумки, и те в ответ частенько отказывались с ней нянчиться. Одна лишь Роза всегда была рада обществу Алвы. Через четыре года умерла преподобная мать, и Роза, как самая старшая из всех послушниц, встала на её место, потеряв имя. Девятилетней Алве трудно было привыкнуть к этому, и ещё несколько лет она все равно называла преподобную мать по имени. Церковь находилась на холме далеко от жилых домов среди многочисленных цветов, которые были специально посажены послушницами. Сегодня церковь пустовала. Большая часть людей находилась в храме Олинтры, принося дары или празднуя многочисленные свадьбы, проходящие там. Алва не одобряла этого и старалась даже не проходить мимо храма, потому что жрецы, зная о её вере, пытались выпросить у Алвы как можно больше пожертвований. Преподобная мать бережно и неторопливо мела полы в главном зале. Послушниц она отпустила погулять и покутить на празднике, сказав, что сегодня Творец слеп, и они могут делать всё, что им вздумается. Молодые девушки, завизжав от радости, расцеловали преподобную мать и убежали на площадь. Алва поняла это, как только вошла в церковь. Там было слишком пусто. — Вы отпустили их? — спросила она с упреком. — О, добрый день, Алва, — Роза отвлеклась от уборки и улыбнулась девушке. — Некоторые послушницы младше тебя, им тоже хочется веселиться. — Но это даже не их праздник! — с досадой воскликнула Алва и со злости пнула лавку. — Не трогай дерево, девочка, — женщина отставила метлу к стене, — оно тебе ничего не сделало. Роза отряхнула от пыли свой передник и подошла к Алве. — Кто тебя обидел, дитя? — Все, — немного подумав, ответила Алва. — Ох, я знаю, что ты чувствуешь. Тебе кажется, что они не имеют права праздновать, что только в тебе присутствует вера… Алва, каждый год одно и то же. Пора уже разнообразить жизнь! — Но они все такие… несерьезные! Я не могу спокойно смотреть на это. — Ты пришла в дом Творца, чтобы кричать и выплескивать свою злость на одну из его слуг? — спросила, нахмурившись, преподобная мать. — Нет, — Алве стало на мгновение стыдно. — С каждым годом ты всё злее и злее, серьёзнее и серьёзнее. Неужто моя маленькая тыковка начинает взрослеть? — Лучезарная улыбка заиграла на лице женщины. — Нет, не думаю, что я повзрослела, — рассмеялась Алва. — Это прекрасно! — Внимание преподобной матери вдруг привлекла неровно стоявшая скамья, она поправила её и присела. — Прошу тебя, не взрослей. Хоть кто-то в этом мире не должен взрослеть, и я бы хотела, чтобы это была ты. Алва захотела ей что-то ответить, но её отвлек стук в дверь. В церковь стучаться не принято, так делают только приезжие, и это насторожило девушку, чего не скажешь о преподобной матери. Та спокойно встала и направилась к двери. — Добрый день, ваше преподобие, Надеюсь, мы вас не отвлекаем от служения Творцу. — Каждое свое мгновение я посвящаю Творцу, но, думаю, он простит мне недолгий разговор с его слугами. Так обычно обращались к преподобным матерям из неродного для приезжих города. Это взволновало Алву ещё больше. Нандет был маленьким городом, и приезжали сюда только торговцы, но они редко заходили в церковь, только лишь когда случалось несчастие. Преподобная мать впустила в церковь двух мужчин и женщину низкого роста. Алве на мгновение даже показалось, что она гномка, но, нет, это была девочка на вид лет двенадцати. У неё были короткие черные волосы, а глаза её были лишены зрачков и радужки, оттого казалось, что они светятся. Алва никогда не видела ничего подобного. Мужчины были облачены в латные доспехи и красные плащи. Алва заметила, что их руки лежали на мечах. Красный плащ был и у девочки, но вместо лат на ней был легкий доспех. В Нандете и его окрестностях никто не носил тяжелой брони и тем более оружия. Алве сразу подумалось, что эти люди из столицы, но столица была в неделе пути верхом отсюда, это значило то, что дело у гостей важное. — Нам бы хотелось обсудить с вами кое-что, — сказала девочка, и Алва не поверила своим ушам. Голос у неё был совсем как у взрослой женщины. Преподобная мать приглядывалась к девочке в попытках понять, кто перед ней стоит. — Я бы хотела знать, с кем разговариваю, — скрестив руки на груди, попросила она. — Перед вами советница её Величества, нашей достопочтенной королевы, создатель и глава ордена Охотников — Ина, — протараторил один из мужчин. — Что же здесь, в нашем славном городе Нандет, забыла советница её Величества и глава ордена Охотников? — усмехнулась преподобная мать. — Мы здесь по поручению самой королевы и Владычицы Церкви, — ответила Ина, — но я желаю говорить с вами наедине, — и покосилась на Алву, которая чувствовала себя явно лишней. От взгляда этих глаз девушке захотелось провалиться сквозь землю. — Конечно. Прошу в трапезную, я угощу вас вином и сыром. Наверное, вы ужасно устали после такого длительного пути! — Преподобная мать указала рукой на дверь. Ина согласно кивнула, и вскоре все скрылись в комнате. — Охотники? — прошептала Алва. — Кто такие Охотники? Девушка хотела сначала подслушать разговор, но, решив не рисковать, тихонько вышла из церкви.
Аннет была младше Алвы на семь лет и являлась самой младшей в семье. В тот момент, когда её старшая сестра сидела в зарослях малины и думала об Охотниках, она помогала матери готовить обед. Когда же Алва вернулась домой, обед был уже готов, и Аннет пряла, наслаждаясь ясным солнцем и тишиной, которая редко стояла в их доме. — Ты как раз к обеду, — сказала Меррила, увидев старшую дочь. — Проголодалась? — Ты… Ты когда-нибудь слышала об Ордене Охотников? — Алва присела на скамью возле стола. — Я зашла в церковь после речи эрла, чтобы поболтать с Розой. Ну, ты знаешь, это меня успокаивает… А потом туда вошла деву… девочка. Сказала, что она советница королевы и… — Что? — перебила её опешившая Меррила. — Что за глупости? — Это правда! У неё ещё глаз не было! Ну, то есть они, конечно, были, но их как бы не было… — Ты пьяна? — Нет! — Алва вскочила с места. — Я говорю правду. Просто расскажи мне, кто такие Охотники. Аннет, ранее увлеченная пряжей, отложила её и навострила уши. Она редко видела сестру в возбужденном состоянии. Алве обычно было всё равно, что происходит вокруг, а Охотники её заинтересовали. Тем более Аннет впервые услышала о них. — Это долгая история, Алва, — начала Меррила. — Эти Охотники ловят магов… — А маги — это те, что из рук могут огонь выпускать? — Да. — И воду? — Да. — И всякие светящиеся шары? — Хватит! — То есть где-то здесь появился маг?.. Не зря же сюда сама советница королевы приехала. — Какое смелое заявление, Алва. Просто забудь об этом, ладно? Может, ты перегрелась на солнце и тебе показалось… Поживем — увидим. А теперь обед! — Меррила поставила перед Алвой похлебку, надеясь, что её старшая дочь отвлечется на еду. Алва с жадностью приступила к еде, а Меррила в раздумьях вышла на улицу, бросая косые взгляды на старшую дочь. Как только мать скрылась за дверью, Аннет одним рывком оказалась рядом с Алвой. — Расскажи мне всё, — Аннет схватила сестру за руку. — Не упусти никакой детали! — Зная безумную любовь Аннет ко всевозможным историям, Алва отложила ложку и начала рассказ, кое-где приукрашивая его. Младшую сестру она любила, но из-за недопонимания они частенько ссорились. Алва называла Аннет «уменьшенной копией матери» и была права. У Аннет, как и у Меррилы, были густые отливающие медью волосы, высокий рост и худощавое телосложение. Алва же славилась на деревню своими круглыми формами и походила внешне больше на отца.
Преподобная мать сидела в трапезной, попивая вино. Разговор с Охотниками был недолгим, но заставил женщину задуматься над положением вещей. — Мне прискорбно это говорить, ваше преподобие, но в Нандете был замечен маг. Я хотела известить вашего эрла, но он не смог даже понять, кто я, так как малость перепил эля на празднике, — сказала Ина, как только они зашли в трапезную. Даже в таком далеком от столицы и её интриг городе, как Нандет, знали, что маг означает смерть. Преподобная мать заволновалась. — И что вы теперь будете делать? — Поговорим с местными, известим старост. Если за время нашего пребывания здесь кто-нибудь покинет город, то будем следовать за ним, пока не поймаем, — Преподобная мать не знала, что её больше пугает: разговоры об убийстве или невозмутимость советницы королевы во время них. В дверях Ина сказала ей: — Мы остановимся в таверне. Ваше преподобие, если вы вдруг что-нибудь узнаете, прошу вас сразу же сообщить лично мне. Две вещи в данный момент тревожили преподобную мать: «Кто же маг?» и «Зачем глава ордена лично приехала сюда?». Рассуждая логически, женщина пришла к выводу, что маг — это либо кто-то, умело скрывающий свои способности, либо просто ребенок. Вино ударило ей в голову, и она немного задремала. Ей снились искаженные воспоминания четырнадцатилетней давности. Как детей силой отнимали у матерей, как народ забивал палками молодых девушек до приезда Охотников, как живых мужчин и женщин бросали прямо в костер. Сколько людей погибло, пытаясь защитить себя и своих близких от гнева королевы? Ответа не знал никто. Преподобная мать хорошо помнила то время, когда убивали всех, кто осмеливался высказаться против нового закона о магах. Королевство тонуло в крови. Проснувшись от ужаса, женщина обнаружила, что на улице уже стемнело, а за дверью в главном зале был слышен девичий смех. — Каллеб, — спокойно сказала преподобная мать, застав в главном зале своих хохочущих послушниц, которых парень обвил за талию. — Мальчик мой, что привело тебя в дом Творца? — Добрый вечер, ваше преподобие. — Он отпустил девушек и попытался сделать серьезный вид. — Я имел честь сопроводить некоторых его слуг. Надеюсь, что не огорчил и не разозлил ни его этим, ни вас. Голос его не дрожал, он давно уже протрезвел, но вид его все равно был слегка потрепанный. Девушки раскраснелись, волосы растрепались, а их хихиканью, казалось, не было конца. — Прошу прощения за то, что побеспокоил вас, — Каллеб поклонился, — не буду мешать вам и вашему служению Творцу. Преподобная мать кивнула и указала на дверь из церкви. Ей ещё предстояла долгая и серьезная поучительная беседа с послушницами. Каллеб поклонился девушкам и поспешил оставить их наедине с гневом преподобной матери. И наконец их хихиканье смолкло. На улице похолодало, теперь чувствовалась зима, которая вот-вот должна была наступить. Каллеб поежился и направился к дому Алвы, чтобы узнать, как поживает его подруга, которую за сегодня он ни разу не видел. Жатва почти закончилась, и поля стояли голые. Где-то ещё слышался пьяный девичий смех, а Каллеб представлял, сколько детей уродится ближе к лету. — Здравствуй, Каллеб, — сказал сидящий на лавке рядом с домом Грегор, завидев парня. — Можешь зайти. Алва поведает тебе потрясающую историю. Парень озадаченно посмотрел на мужчину и неуверенно вошел в дом. С Алвой он дружил с шести лет, и уже тогда они наводили ужас на Нандет и близлежащие деревни. Они разбивали витражи в церкви, ловили змей, лазили по деревьям в поисках белок, дрались с другими детьми и доставляли множество хлопот своим родителям. Повзрослев, Алва влюбилась в племянника мельника и от большой любви скинула того в реку. А Каллебу приглянулась дочь одного торговца. Пытаясь доказать ей свою любовь, он упал с дерева в попытках достать спелое яблоко и сломал себе ногу. Её это не впечатлило, и она оставила Каллеба с разбитым сердцем. Когда им исполнилось по четырнадцать, Алву было решено отдать замуж за сына старого знакомого их семьи. Всё закончилось дракой того с Каллебом, из которой последний вышел победителем. Меррила устраивала ещё несколько не увенчавшихся успехом смотрин, и вскоре их решено было прекратить. С возрастом поведение Каллеба и Алвы стало на порядок хуже: эта парочка почти каждую неделю удивляла окружающих такими несусветными глупостями, как спор, кто дольше всего продержится зимой в реке, перечисляя названия всех знакомых городов, или кто быстрее убежит на одной ноге от торговца фруктами с украденными у него яблоками. А пребывание в таверне частенько заканчивались драками как с другими, так и между ними. Когда парень зашел в дом, Алва лежала на кровати на втором этаже, всё ещё думая об Охотниках. — Алва! — крикнула мать. — Тут твой Каллеб пришел. Упоминание лучшего друга привело девушку в движение. Она соскочила с кровати и сбежала с лестницы. — Мне нужно столько всего тебе рассказать! — Алва схватила его за руку и усадила на скамью. — Прихожу я в церковь после речи эрла, чтобы немного поплакаться в плечо преподобной матери… — О, я там только что был, — Каллеба веселила возбужденность подруги. — Не перебивай! Мы с ней немного поговорили, и тут постучались в дверь… — Постучались? В двери церкви? — Да дослушай ты уже! Я сама удивилась этому. Преподобная мать открывает дверь, а там Охотники! — Что?.. — Вся веселость парня быстро улетучилась. — Это те, которые на магов охотятся… — Я знаю, кто это, Алва, — строго перебил её парень. Маги наводили на него ужас, пусть он никогда и не встречался с ними. Все в округе были наслышаны о том, какой мощью они обладают. Старики до сих пор рассказывают детям страшные истории, как маги загорались неистовым огнем, сжигая всё и всех на своем пути, как они взрывали самих себя, не в силах больше контролировать гнев внутри. Это пугало всех. Всех, кроме Алвы. — Охотники? — тихо спросил Каллеб. — Алва, ты уверена? — Почему все так удивляются? — Может, потому что маги представляют огромную опасность нормальным людям. Маги — это зло, Алва, которое нужно искоренять. — То есть ты тоже думаешь, что они сюда за магом приехали? — Алва присела рядом на скамью. — А насколько маги опасны? — Хватит! — прикрикнула Меррила и подняла руку, призывая Алву замолчать. Она откинула выбившуюся из заколотых седеющих волос прядь. — С меня довольно. Если бы вы хоть раз увидели мага в действии, вы бы не разбрасывались разговорами о них. — Но… — Никаких но! Каллеб, как насчет ужина? — О, ужин? — встрепенулся Каллеб. — Я как раз проголодался. На ужин были остатки обеда и свежеприготовленный яблочный пирог. Алва, погруженная в раздумья и расстроенная прерванным разговором, сидела за столом и лениво ковыряла кусок пирога. Иногда она бросала косые взгляды на жадно забрасывающего еду в рот Каллеба. Рядом сидела Аннет и клевала носом. Грегор остался на улице дожидаться гуляющего Доминника, а Меррила медленно мела полы, поднимая пыль до самого потолка. Это занятие не приносило никакой пользы, кроме постоянных чихов Аннет, но зато успокаивало её мать. Дом был полностью деревянным с окнами без стекол, но с плотно закрывающимися ставнями. В теплое время года готовили и грели воду прямо на улице, сооружая очаг, а зимой это происходило в предназначенной для этого комнате на первом этаже. Рядом была ещё одна для мытья с деревянной бадьей. Всё остальное место занимал общий зал со столом, стульями и огромным сундуком. На втором этаже стояли кровати, лавка и примитивный шкаф без дверей. Таким образом были устроены почти все дома в деревнях, отличаясь лишь количеством этажей. — Давай теперь о хорошем, подруга. Как насчет того, чтобы надраться завтра в хлам, а? — спросил Каллеб, съев почти всю еду. — О, с превеликим удовольствием! — заулыбалась девушка, а Аннет тихонько вздохнула. Каллеб, съев и свою порцию, и порцию Алвы, ушел домой. Аннет сидела на сундуке и при свече штопала льняную рубаху Доминника, которую тот порвал в недавней драке. Она старалась не смотреть на старшую сестру, сидящую за столом и подперевшую голову руками. Алва усердно размышляла об Охотниках и маге, прикидывая, кто мог им являться. — Алва, — сказала Аннет, — твой задумчивый вид меня пугает. Почему бы тебе… — Штопай быстрее и пошли спать. Аннет молча кивнула и продолжила шитье.
3 глава3 глава Проснувшись, Мирсен, бережно укрытый шерстяным одеялом, обнаружил, что он один в телеге. Солнце уже взошло, кругом серой пеленой встал туман. Мужчина еле выбрался и поёжился. Он, оглянувшись, увидел конюшни, подле которых и оказалась телега. Резкий запах навоза ударил ему в нос. Крепость возвышалась над командором огромной каменной глыбой, и, чтобы полностью её обойти, потребовалось бы часа два. Но всё-таки она оказалась чуть меньше, чем Мирсен её помнил; почти вся Крепость была укутана плотным туманом, и лишь башни, устремленные в самое небо, отчетливо просматривались. На ветру развевались белые знамена — знак паладинов. — Командор! — Мирсен, не отошедший ещё ото сна, испугался и резко повернул голову в сторону голоса, принадлежавшего Ливандре. Эльфийка сидела за столом и, как понял командор, доедала свой завтрак. Стол находился под деревянной крышей, совсем близко к крепостным стенам, рядом с ним стояла жаровня. Мирсен оглянулся: внутренний двор был пуст. — Не желаете ли отведать мясца? — спросила его жующая эльфийка, когда тот подошел к ней. — Где остальные? — спросил Мирсен, сев на скамью рядом с девушкой. — О! Они пялятся на Стингрида, — Ливандра потянулась к сыру. — Гномы, знаешь ли, тут большая редкость! Мужчина хотел ей ответить, но его прервал неожиданный громкий скрип открывающейся двери. Повернувшись в сторону одной из входных дверей в Крепость, они увидели небольшого роста девушку, выделяющуюся своими светлыми, почти белыми, волосами. Она, кряхтя, с усилием пыталась открыть большую, непосильную для её худеньких ручек дубовую дверь, но, завидев Мирсена, отвлеклась и помахала ему рукой. На мгновение командору показалось, что девушку сейчас придавит насмерть дверью, но нет — она справилась и открыла её. Девушку звали Катариной, и она была северянкой, что можно понять по её слишком бледной для этих мест коже и светлым волосам. Северянами называют жителей безымянного государства на севере, где вечно лежит снег. У них отсутствуют города из-за кочевого образа жизни, который им приходится вести по вине бесконечных набегов другого народа — варваров. О них известно не так много, а Катарина не может ответить на бесконечные вопросы Ливандры о жизни северян и варваров, так как северянка слишком рано покинула родной край. Известно лишь то, что варвары славятся наличием эпиционов — огромных псов размером чуть меньше пони, которых используют для нападения на северян. Катарина любит о них рассказывать, пугая слушателей. — Мирсе-е-ен! — Дверь с оглушающим грохотом закрылась за спиной северянки, и та с довольной улыбкой до ушей направилась прямо к столу. — Не думал, Ливандра, что ты притащишь всю свою свору сюда, — проворчал командор, не разделяющий радость девушки. — Скажи это Стингриду или Руку и… — Рук тоже здесь? — с неподдельным удивлением спросил Мирсен, перебив эльфийку. — Это глупый вопрос, потому что Катарина здесь. — А вот и я! — Северянка неожиданно сзади набросилась на спину командора, обвив его шею руками и заставив того вздрогнуть. — Мы та-а-ак давно не виделись, Мирсен! Как ты поживаешь? — Оканье девушки резало слух командору. — О, Катарина, у меня всё просто замечательно. По собственной инициативе решил посетить Крепость. Соскучился, видишь ли. Северянка оживилась пуще прежнего, поверив Мирсену: — Как это славно, Мирсен! Я уверена, она тоже по тебе соскучилась. Ливандра тем временем усмехнулась и продолжила жевать вяленое мясо, запивая. Стол хоть и повидал уже гостей, но ещё не полностью опустел. — Садитесь, командор, хоть позавтракаете, — предложила эльфийка. — Очень вкусное молоко из столицы привезли! — поддержала Катарина. Мирсен вежливо отказался, но за стол присел. Северянка снова оживилась и начала неугомонно болтать, рассказывая об их пути в Крепость, а у командора начинала болеть голова. От дальнейшей болтовни его спасла Ливандра, которая вдруг вскочила с места: — Мне же пора! — воскликнула она, хватая ещё один кусок мяса. — Куда это ты? — спохватился командор. — Церковные дела ждут, — непринужденно ответила эльфийка, складывая остатки еды со стола себе в сумку. Перекинув её через плечо, она направилась к конюшне. Мирсен, оставив расстроенную прервавшимся разговором северянку, последовал за Ливандрой. — Ты берешь с собой кого-то? — Вас это не должно касаться, командор. — Творец тебя забудь! — выругался Мирсен. — Тогда что я здесь делаю? Ливандра уже оседлала своего гнедого коня, на котором приехала в Крепость, и теперь сверху вниз глядела на ничего не понимающего и отчасти испуганного командора. — Гроссмейстер Эрно всё тебе объяснит, — ответила она спокойно. — Не пыхти, я вернусь ровно через две недели, ты даже соскучиться не успеешь. До скорой встречи, командор! — Она пришпорила коня и устремилась к незакрытым воротам. Махнув на прощание, эльфийка скрылась в неизвестном командору направлении. — Потрясающе, — громко вздохнув, сказал он. — Замечательно! Катарина уже стояла рядом и внимательно наблюдала за его реакцией своими голубыми глазами. Она была ниже его почти в два раза и больше походила на маленькую девочку. — Не расс-сраивайся, Мирсен. Эрно всё объяснит, — сказала она, и Мирсен, посмотрев на неё, улыбнулся.
Гроссмейстер Эрно был располневшим от безделья мужчиной старше Мирсена почти на десять лет. Ни в одни латы он не мог влезть и поэтому предпочитал обычные суконные рубахи и штаны. Эрно носил густую щетину, которая никак не могла вырасти в бороду и временами сильно этим расстраивала его. Нравом он обладал нестрогим и любил пропустить пару кружек эля, рассказывая старую байку о том, как стая волков чуть не разорвала его в клочья, при этом оголяя спину и показывая всем оставшиеся от их зубов шрамы. Именно Эрно назначил пару лет назад Мирсена командором и отправил в столицу. — Мальчики и девочки! — Гроссмейстер стоял перед прибывшими новобранцами, уже сытыми и переодетыми в чистые одежды. — Эта Крепость станет вашим домом на долгие годы, и к концу обучения вы либо станете настоящими паладинами, которыми будет гордиться всё королевство, либо сдохнете. Резко побледневшие лица недоумевающих новобранцев рассмешили Эрно до слез, и он хохотал ещё некоторое время, нарушая тишину и пугая окружающую живность. Но никто, к сожалению, не разделил с ним это время. Мирсен, тоже уже переодетый и накормленный, стоял в тени, облокотившись на холодную каменную стену Крепости. Солнце пекло по-летнему, но ветер не давал расслабляться. Рядом с Мирсеном, прямо на земле, сидел гном в обнимку со своей секирой. Его рыжая с проседью борода, казалось, не имела конца и укрывала почти всё его тело. Прищуренные карие глазки гнома оценивающе оглядывали новобранцев. — Что можешь сказать о них? — спросил он у Мирсена. — Выйдут ли из них хорошие воины? — С кем им воевать прикажешь, гном? — усмехнулся в ответ командор. — Паладины уже давненько всерьёз мечом не машут и из лука не стреляют. — То есть, хочешь сказать, — Стингрид поглядел на него, — ты не воин? — Я никогда никого не убивал. И не придется, надеюсь. — Друг мой, воин — это не тот, кто умеет убивать налево и направо, а тот, кто сможет сохранить рассудок и оставить меч в ножнах, когда это будет поистине нужно. — Когда это ты подался в философы, Стингрид? — усмехнулся Мирсен. — Старость берет своё, парень. Командор внимательно осмотрел далеко стоявших новобранцев, пытаясь припомнить их имена. Среди них сильно выделялся один мальчуган, которому на вид было лет двенадцать. «Эрно отправит его работать на кухню, потому что он слишком мал для паладина», — подумал Мирсен. Так и произошло. Гроссмейстер попросил каждого представиться и назвать свой возраст. Командор плохо слышал, но зато отчетливо видел, как Эрно рукой показывает мальчику местонахождение кухни. Сегодня новобранцев будут знакомить с Крепостью и её жителями. Потом они будут показывать свои способности, а после их поделят на группы, учитывая телосложение и умения каждого. Каждой группе назначат по наставнику, и с завтрашнего дня начнутся тренировки. Наставники должны следить за своими группами, чаще всего они лишь обучают мечу, а всем остальным премудростям новобранцев учат другие паладины, разбирающиеся каждый в своём деле. Мирсен узнал девушку, на которой бессовестно спал во время поездки. Ему вдруг стало стыдно, и он даже подумал подойти извиниться, но Эрно отвлек его: — Эй, Мирсен, поди-ка сюда! — Гроссмейстер поманил командора рукой. Мирсен посмотрел на гнома и, обнаружив, что тот задремал, пошел к Эрно. — Хочу, чтобы ты сходил на кухню и притащил мне эля в комнату. — Я тебе что, мальчик на побегушках? — возмутился Мирсен. — У меня к тебе серьёзный разговор, а ты знаешь, что я не люблю вести серьёзные разговоры на трезвую голову. — Да ты и несерьёзные ведешь как попало. — Цыц! И марш на кухню. Считай, что это приказ. Командору оставалось лишь повиноваться. Кухня находилась на первом этаже Крепости и занимала почти три комнаты, включая в себя пекарню, помещение с жаровней и «комнату для хранения драгоценных бочонков эля». Почти всё свое время прислуга проводила там, помогая кухарке готовить завтраки, обеды и ужины для паладинов. В остальное время они убирали конюшни, подметали коридоры и стирали одежду. Прислугу редко нанимали самостоятельно, чаще всего мужчины и женщины сами приходили в Крепость и просились на работу из-за отсутствия жилья и денег. Никто не спрашивал у них о прошлом, а они взамен добросовестно делали свою работу. Сейчас кухня была полупуста, лишь несколько парней месили тесто на хлеб да кухарка нарезала сырое мясо. — О, Мирсен! — воскликнула она. — Крепость скучала по вас. Проголодались? — Нет, гроссмейстер попросил принести ему эля. — Ну-ка, красавец, принеси командору целую бутыль, да поживее! — спохватилась кухарка. Парень отряхнул руки от муки и убежал в другую комнату. — Не хотите ли отведать тыквенного пирога? Два куска всего осталось. — Тыквенный пирог? — удивился Мирсен. — Не люблю тыквенный, простите. Кухарка грустно вздохнула, а командор, дождавшись слугу, вручившего ему большую бутылку, ушел к гроссмейстеру. Его комната была на третьем этаже в другом конце Крепости, там же, где и комнаты всех остальных паладинов. Разница была лишь в том, что паладины делили спальню вчетвером, а Эрно жил припеваючи один. Командору по пути, к его удивлению и счастью, никто не встретился. Уж очень он не хотел видеть старых знакомых, с которыми проходил обучение и от которых терпел шутки и издевательства. Гроссмейстера в комнате не было, и Мирсен решил тут оглядеться, поставив бутылку на стоявший прямо посреди спальни стол. Кровать была самой простой, как и у всех паладинов, рядом с ней стояла небольшая тумба, на которой величественно восседал дорогой стеклянный графин с неизвестной жидкостью. В другом конце комнаты стояли два стеллажа с различными книгами, а на столе разместились всевозможные деловые и не очень бумаги. — Ох, как же в горле пересохло! — воскликнул неожиданно вошедший в комнату Эрно и рывком устремился к элю. — Ты тут неплохо устроился, — заметил Мирсен, разглядывавший корешки книг. — Сочту это за комплимент, — Гроссмейстер утер от эля рот и сел за стол. — Ну что, Мирсен, наша эльфийская подруга рассказала тебе что-нибудь? — Как ты мог догадаться, нет. — И славненько. Как ты относишься к известному ордену Охотников? — Как и ты, как и каждый здесь паладин, — никак. А что, у вас с ними возникли разногласия? — Они возникли в тот же момент, как возник сам орден. Мирсен, я ничего не имею против магов, пока они не угрожают мне и моей семье… — Орден был создан около четырнадцати лет назад, Эрно. Ты тогда ещё даже гроссмейстером не был. Не вижу смысла в этом разговоре, — сердито перебил его командор, который не любил тратить время зря. — Любой, кто значится паладином, любой, кто живет в моем доме, в нашей Крепости, — моя семья, и я буду защищать этих людей любой ценой, Мирсен, и прошу тебя не перебивать меня. Любой человек, ищущий помощи, сочувствия, всегда найдет их здесь, в этих стенах. Мы никого не прогоняем, — Гроссмейстер сделал паузу и отпил ещё эля. — Ты знаешь это, Мирсен, верно? Я помню тебя совсем мальчишкой, уважаю тебя, люблю и доверяю тебе, как своему старому и верному другу. Я знаю, что, угрожай мне какая-либо опасность, ты бы не раздумывая помог мне и спас меня. — Творец тебя помилуй, Эрно, к чему всё это? — Мирсен недоумевающе посмотрел прямо в глаза гроссмейстеру. — Хочу познакомить тебя кое с кем, — сказал Эрно громче обычного. Мирсен услышал, как соседняя дверь открылась, и через мгновение в комнату вошел молодой парень. Командор не дал бы ему и восемнадцати лет из-за миловидного лица, которое сейчас посерело и красовалось двумя большими синяками под глазами. Светло-русые волосы грязными прядями падали парню на лоб. Он выглядел так, будто не спал неделю. — Познакомься, Мирсен, с Отто. Ему всего девятнадцать, он прекрасно разбирается в пряностях, лекарствах и болезнях, и он… маг. Мурашки, пробежавшие по спине Мирсена, зашевелили даже волосы на его затылке. Его вдруг пробрал озноб, ноги подкосились. — Что?.. Отто смотрел прямо в глаза командору, а потом плавно перевернул руку ладонью вверх, на которой неожиданно вспыхнул голубой огонь. Мирсен от ужаса отпрянул назад и врезался прямо в стеллаж с книгами. Он ощутил невыносимый страх, переполняемый его изнутри, ему захотелось закричать. Маг сжал ладонь в кулак, и огонь так же неожиданно, как и появился, исчез. — Мирсен, послушай… — начал Эрно, встав со стула, но командор резко перебил его, перейдя на крик: — Слушать?! Кого здесь слушать? Это же… маг! Эрно, очнись! Это самый настоящий маг! — Не кричи! Он пришел к нам неделю назад, измученный, истощенный, изувеченный. Он просил о помощи, и что я, по-твоему, должен был сделать? Прогнать его? Добить? Позвать Охотников?.. — Я понимаю ваши чувства, — спокойно сказал Отто. — Да, спасибо! — воскликнул Мирсен. — От твоих слов мне стало намного легче! — Мирсен! — Эрно ударил кулаком по столу. — Он принес нам важную информацию, как раз ту, которая нужна была нашей эльфийке и заодно Владычице Церкви. Не знаю уж, что эти женщины задумали, но они знают, что здесь маг. — Даже Владычица?.. — Да, она самая. Я уверен, ты знаешь Ину, главу Охотников. Так вот эта мелкая пташка отправилась на другой конец королевства за каким-то неизвестным магом. Видите ли, по приказу королевы, по приказу, которого не было. Но даже и будь он, Ина бы никогда не отправилась самолично за магом, да ещё и в такую даль. Что-то здесь не так, мой милый друг, это видно невооруженным взглядом. Меня лично не волнуют все эти политические козни, зато эта ситуация заинтересовала Ливандру… — Так вот куда она направилась. — Верно, — Эрно отпил ещё эля. — Меня больше удивляет тот факт, что прямо здесь, всего лишь в паре километров от столицы, находится маг, и за ним никто не приходит, а за тем магом, чей факт существования всё ещё находится под вопросом, выехала сама советница королевы. — Я думаю, тут всё-таки присутствует вмешательство королевы, — вставил свое слово Отто. — Но Владычица Церкви ничего не знает об этом… — Погодите-ка, откуда ты это знаешь? — с явным упреком спросил Мирсен. — Он шпионил, — встрял Эрно, — по приказу церкви. У них там какие-то непонятые разногласия с королевой. Это всё, что я знаю. — Тогда ещё один вопрос: откуда церковь взяла мага в королевстве, где их всех поголовно истребили? — Мирсен взял себя в руки и осмелился подойти к парню поближе. — Магов намного больше, командор. Не скажу, что они хорошо укрываются, но Охотники их не находят. А, может, они их и вовсе не ищут. Мирсен тяжело вздохнул и стал усердно переваривать информацию, потирая пульсирующие виски руками. — Эрно, ты же понимаешь, что я не хочу иметь дело ни с Охотниками, ни с церковью, ни тем более с королевой. Мне этого не надо. — Я понимаю. — Кто ещё знает про него? — Мирсен кивком показал на Отто. — Столичная преподобная мать и все в Крепости, кроме новобранцев. — И ты доверяешь им? — Я жизнью ручаюсь за каждого из них, Мирсен, — рассердился гроссмейстер. — В чем же тогда состоит моя задача? Я что, должен охранять его? — Ох, — Эрно замялся, — мне вообще никто не сказал, что ты приедешь… — Час от часу не легче, — Мирсен присел на край стола. — Чтоб эту эльфийку сожрали по дороге.
Отто вымыли, переодели и усадили за стол. Его светлые волосы теперь напоминали Мирсену колосья пшеницы. Он оказался веселым парнем, над шутками которого хохотали почти все паладины. Во время обеда перед новобранцами Эрно представил его, как лекаря, который будет учить их знанию трав. Мирсен до конца дня чувствовал себя преданным, понимая, что все всё знали, кроме него. — Ты похож на труп, — сказал командор магу во время обеда. — Как ты умудряешься веселиться? — Конечно, были дни, когда я выглядел чуть лучше, но сейчас это мое обычное состояние. Понимаете, командор, я обучен магии исцеления и чаще всего использую именно её. А во время исцеления тратятся мои же жизненные силы. — То есть ты даже можешь умереть от этого? — Мирсен был поражен. — Теоретически да. — И это стоит того? — вдруг включился в разговор Стингрид. — О да, более чем. Отобедав на улице, паладины разбежались кто куда по своим делам, а новобранцев отвели во внутренний двор, чтобы посмотреть, кто на что способен. Отто отправился вместе с ними поглазеть на сие представление да оказать первую помощь, если она будет вдруг необходима. Мирсен же остался за столом вместе с гномом, наблюдая за молодым магом издалека. — Стингрид, ты знал про него? — Да, — ответил гном, — только вчера узнал, между прочим! Он мне кажется хорошим парнем, шутки у него отменные, да и лекарь всегда нужен, мало ли что. Я с магами пересекался только в бою, и то давненько это было. Стингрид был самым обычным гномом, низкорослым, бородатым, с обветренным лицом и мозолями на пальцах. Он являлся близким другом Ливандры и по совместительству отличным воином, который не раз спасал ей жизнь. Гном вечно носил с собой секиру, даже на обед, например, и объяснял это своей излюбленной фразой «мало ли что». Также он был большим любителем бренди и хороших застольных песен и шуток. — Я никогда не видел мага так близко, — тихо сказал Мирсен. — Он не выглядит… страшным. То есть он выглядит болезненно, но не пугает. — Расслабься, командор. Он не сделает нам ничего плохого, — усмехнулся гном. — А где Катарина с Руком? Я не видел их во время обеда. — Дак уехали же за Ливандрой, пока ты там болтал с гроссмейстером. Ох, теперь никто не заплетет мне бороду в косу, — ответил он, бережно погладив себя по бороде, которую очень ценил. — Уехали? Ох, Творец, ну, почему я должен тухнуть здесь? — Тут не так уж и плохо. Еда есть, выпивка есть, теплая постель есть, что ещё нужно для счастья? Командору оставалось лишь промолчать.
Новобранцев выстроили в шеренгу и позволили блеснуть всеми своими способностями, которых у них, к сожалению, почти не было. Многие из них были обычными воришками, пойманными за руку на столичном рынке. Остальные же являлись сиротами, которые когда-то жили в приюте, но по каким-то причинам были выгнаны оттуда. И лишь некоторые, державшиеся сейчас увереннее остальных, добровольно пошли в паладины. Мирсен взглядом нашел девушку, которая послужила ему периной во время поездки, и решился подойти. — Здравствуйте, командор! — Она широко улыбалась и вела себя уверенно. — Меня зовут Лиза. Надеюсь, вам хорошо спалось. — Я как раз насчет этого, — смущенно бубнил Мирсен. — Прошу прощения за своё поведение. Девушка посмеялась и поправила иссиня-черные волосы. — Всё нормально, командор! Только впредь спрашивайте разрешение, хорошо? Мирсен кивнул и поспешил удалиться обратно. Эрно выдал каждому новобранцу по деревянному мечу и стал вызывать по очереди на поединок. Никто не устоял на ногах и двух секунд, кроме одного высокого парня, больше напоминающего огромный шкаф. Он умудрился отразить несколько выпадов Эрно, но всё же был повален атакой гроссмейстера. Многие могли бы подумать, что этот толстый и с виду неуклюжий мужчина не способен ловко управляться с мечом, но на самом деле Эрно считался лучшим воином в Крепости, и со стороны казалось, что меч в его руке является неотъемлемым её продолжением. Мирсен до сих пор с детским восхищением смотрел на это. — А сейчас, прошу, разберите луки, — громко сказал Эрно и указал на стойку с короткими луками. А потом крикнул, надеясь, что кто-нибудь из паладинов его всё-таки услышит: — Позовите кто-нибудь Туинэ! Где эта прохвостка опять шляется? Услышав имя Туинэ, Мирсен ужаснулся. Он помнил эту красивую женщину, которая любила хорошенько поиздеваться над ним в детские годы. Туинэ была всего на два года старше командора, но из-за своего неестественно огромного роста она чувствовала себя старше всех и в детстве позволяла себе колкости даже в адрес уже состоявшихся паладинов. Она вышла из казарм с гордо поднятой головой, Мирсен невольно отвел взгляд, ему вдруг стало дурно. Туинэ похорошела с последней их встречи. Тугая коса её темных волос опускалась ниже поясницы; на ней были кожаные штаны и рубаха без рукавов. Обилию накаченных мышц на её руках мог позавидовать даже Эрно. К счастью командора, Туинэ даже не удосужилась на него посмотреть. — Познакомьтесь с Туинэ! — Эрно указал на неё рукой. — Она будет обучать вас луку. Эрно неловко чувствовал себя рядом с женщиной, которая была выше его почти на голову. Она окинула своим обычным презрительным взглядом юных новобранцев и ухмыльнулась, представляя, как сильно они попотеют на её тренировках. — Добрый день. Только заслышав её мелодичный голос, Мирсен поспешил удалиться со двора. Эрно специально выделил ему одному комнату, меньшую из всех в Крепости. Мирсен, не любивший находиться в больших компаниях, был только рад этому. Единственное окно в комнате как раз выходило на внутренний двор Крепости, чем и воспользовался командор. Наблюдать за новобранцами, сидя на стуле перед окном, ему больше нравилось, да и Туинэ с такого расстояния пугала меньше. Вскоре новобранцев поделили на группы и распустили на тренировки. Двор опустел, и командору стало скучно. Сам того и не заметив, он задремал, лежа на каменном подоконнике. Проснулся он только глубокой ночью. На тумбе возле кровати стояла зажженная свеча. Командор понял, что проспал ужин и всё за ним следующее. В комнате было холодно, но время подготавливать Крепость к зиме ещё не наступило. Мирсен стянул сапоги, лег на кровать и затушил свечу.